Бисер времени - страница 11

Но к его изумлению Турн, вместо того чтобы огрызнуться на это едкое изречение, нетерпеливо замахал ему рукой и закричал, прося товарища быстрее ему помочь.

— Да что у тебя там под этим камнем, в конце-то концов? — подойдя и сбросив тушу на землю, спросил рыжеволосый парень.

— Я… Я не могу тебе сказать… — путаясь, сказал Турн, чувствуя, что если он сейчас начнет рассказывать о причинах своего поступка, то Сигги точно скажет что он перегрелся на солнце и уж точно не будет помогать, — Но мне очень нужно…

Удивленный такой речью Сигги некоторое время смотрел на товарища так, будто только что увидел его первый раз в жизни, а затем ни слова не говоря подошел, и они вдвоем принялись за камень. Через некоторое время их усилия наконец-то увенчались успехом и валун перекатился на бок, а Турн тут же прыгнул к месту, которое скрывалось под валуном.

Камень, раньше венчавший рукоять меча, был там. Сам же меч, как убедился Турн, попытавшись раскопать землю вглубь, уже успел превратиться в ржавую труху.

— Сколько же он тут лежит… — промелькнула мысль.

— Смотри, — и он улыбнувшись протянул на ладони самоцвет товарищу.

— Ты знал о нем? Откуда? — ошеломленно глядя на переливающийся красный камень, спросил Сигги.

— Пойдем домой, уже поздно, по дороге расскажу…

На следующий день Турн, собрав имеющиеся у него деньги, отправился к кузнецу клана Хогвальду и попросил его сделать меч. Он долго описывал, каким должен был быть новый клинок, тщательно вспоминая все, что удалось запомнить о том, как выглядел меч странного путешественника. Кузнец сначала никак не мог понять, зачем это сыну вождя понадобился клинок почти в полтора раза длиннее обычного меча народа нордлингов, притом на два пальца уже и с рукоятью для хвата обеими руками. Но когда наконец-то понял, что собственно от него требуется, задумался, попросил показать камень для будущего навершия, некоторое время разглядывал его на свет и потом сказал свое решение: Он возьмется за задачу, и даже не возьмет денег, но все это при том условии, что Турн сам будет помогать ему в работе.

Турн удивился, но согласился. Было видно, что его просьба каким-то образом зацепила в Хогвальде ту струнку, которая отличает истинного мастера от обычного ремесленника. Да и самого его тоже заинтересовала идея присутствовать при рождении своего клинка. Пожав мозолистую руку кузнеца, он вышел из избы и увидел как Сигги, стоя в окружении любопытных, уже расписывает вчерашние события.

— Этого еще не хватало,… — подумал почему-то с отчетливым неудовольствием Турн и, не обращая внимания на веселые окрики рыжеволосого приятеля, быстро пошел к дому в котором жил вождь Ларн со своей семьей.

Сигги догнал своего товарища только тогда, когда тот уже хлопнув дверью, вошел в избу.

— Да что ты взбеленился Турн, ну подумаешь… — начал было он, вваливаясь следом, и тут же прикусил язык.

Да и сам Турн застыл на пороге. За столом в избе сидели сам Ларн, старший друид рода Ительга и младший брат Турна по отцовской линии Дальвиг. По всему было видно, что они поджидали вошедших. А точнее, одного из них — старшего сына вождя.

— Ну входите, входите, чего уж торчать в дверях, — первым заговорил Ларн, — Садитесь вон, на лавку. А ты, Турн, поведай-ка мне о ваших похождениях. А то что-то сегодня с утра весь городище за этим рыжим баламутом по пятам ходит и, открыв рот, его байки слушает.

— Да чего там… — подал было голос «рыжий баламут», но под двумя взглядами старейшин рода сразу умолк и постарался стать поменьше и понезаметнее.

Турн тяжело вздохнул и искоса взглянул на Дальвига.

— Ну-ну, «весь городище, открыв рот, слушавший Сигги», в первую очередь наверно был представлен именно младшим братцем — мрачно подумал он и начал рассказ.

Ларн и Ительга выслушали молча, не перебивая и не улыбаясь странному повествованию.

— Покажи-ка находку, — после небольшой паузы сказал конунг.

Турн молча достал камень и положил на середину стола. Оба старейшины некоторое время молча его разглядывали. Причем друид зачем-то еще попеременно закрывал то левый, то правый глаз и смотрел на самоцвет одним глазом, а потом, взяв его в руки, молча посидел, вообще закрыв глаза и прислушиваясь к чему-то, что слышал только он один.