Благородна и благочестива - страница 9

Дочь Золтана Эйросского торопливо проглотила тайком откушенный кусок копчёного мяса и покосилась на няньку. Мэма Софур благосклонно потрепала прилипнувшего к ней рыбака по впалой щеке, от чего тот, кажется, лишился последнего зуба, и теперь силилась подняться с низкого пенька.

— Думаю, мэм Густав, что некоторые из наших предков, кто остался всеядным и не отказался от мяса — в конце концов как-то да стали людьми, — вздохнула Камилла, помогая няньке подняться на ноги. — А кто решил перейти на зелень — теперь по деревьям лазают. На соседних Зелёных Островах, сказывают, зверушки такие есть, сильно на людей похожие. Фрукты едят, по лианам прыгают. Кто-то решил, что род человеческий с ними как-то связан…

— Чушь какая! — возмутился Густав, вскакивая, чтобы помочь Камилле подсадить мэму Софур в повозку. — Хорошо, что служители храма Отца этого не слышат! Ах, это что, запах копчёного мяса?..

— Верно, из-за соседей запах, — поморщилась Камилла. — Свезло так свезло: то тухлая рыба, то копчёная мертвечина!

— До чего я понимаю вас, милая Камилла! — почти прослезился Густав. — Надеюсь, вы станете первой посетительницей моей зелёной таверны в столице! Я уверен в успехе, как никогда! Дядюшка даже подарил мне медальон везения — его передают в нашей семье из поколения в поколение, самым успешным…

— Доброй ночи, мэм Густав, — вежливо попрощалась Камилла, надёжно прикрыв полог.

Из-за плотной ткани раздалось невнятное ответное бормотание.

Ночь прошла беспокойно, но Камилла не слишком тревожилась о собственном отдыхе: до следующей стоянки целый день, успеет отоспаться. Зато рассвет встретил воплями из сразу трёх соседних повозок.

— Медальо-он! Мой медальон! — в панике метался вокруг повозки Густав, поднимая на ноги всех, кто ещё не успел порадоваться новому дню. На побледневшем от ужаса лице паренька явственно выделялись веснушки. — Украли, украли!..

— Да с чего ты взял? — недовольно пробурчал снаружи голос рыбака. — Может, сам потерял где-то?

— Я его в кошеле носил, у пояса, и кошель обрезан! Вечером был… сейчас нет!

Камилла села на своем лежаке, пихнула в бок расползшуюся няньку, чтобы та вставала, и обхватила колени, прислушиваясь к поднявшемуся снаружи шуму. Ценностей лишились ещё двое соседей: лавочник — кожаного кошеля, а в бедной семье переселенцев не досчитались единственной дорогой вещи — серебряной булавки с дорогим камнем.

Прибывший на место глава каравана с охраной, раздражённый задержкой и тем, что его отвлекают от приготовлений к скорому отбытию, выслушал всех и отмахнулся:

— Ваши проблемы! Следовало бы лучше смотреть за вещами!..

Переступив через спешно одевавшуюся мэму Софур — как, снаружи скандал, а она ещё не в курсе?! — и красневшего от вида нижних женских сорочек пэра Нильса, Камилла распахнула полог.

Глава каравана замолк на полуслове, глядя на юную девицу с распущенными волосами и в одном ночном платье.

— У меня… зеркальце пропало, — запинаясь, выговорила Камилла. Взглянула на хозяина каравана, крепкого приземистого мужчину, почти умоляюще. Закусила губу от отчаяния. — Отцовский подарок. Серебряное такое, с рубинами…

— Тут вор где-то! — решительно рявкнул глава семейства. — Раз нас всех подряд потрясли! Хозяин, посодействуй! Ты ж тоже доброй славой дорожишь!

— Медальон, — горестно всхлипнул Густав.

— Да что медальон и булавка ваша! — взорвался обчищенный лавочник. — Я дневной выручки лишился, а это десять серебряных!..

Поднялся шум, к которому Камилла добавила показательное лишение чувств: присела на ступеньку повозки, приложила ладонь ко лбу, позволяя распущенным прядям соскользнуть с плеча. Хозяин плюнул, глянул ещё раз на томную девицу и кивнул охранникам. Камилла потеснилась, позволяя им осмотреть их повозку под возгласы пэра Нильса и возмущённой вторжением мэмы Софур, и за дальнейшим наблюдала с уже живым интересом.

Награбленное нашли быстро: в повозке недоумевающих рыбаков, которых тут же, невзирая на крики, ругань и заверения в невиновности, скрутили и выделили охрану, дабы сопроводили в город на суд.

— Ах, может, не стоит? — встревожилась Камилла. — Омрачать начало путешествия столь нелицеприятным событием! Оставим же разбойников здесь, добрый хозяин, и предупредим местных, что на дороге остались воры. А там всё в руках Отца Небесного!