Благородный демон - страница 28

его в собственных глазах от ощущения брачной трагедии. Выворачивая ступни немного наружу, как это делал Шарло, он шел по набережной с чувством восторга и испуга.

Они встретились на следующий день в три часа у входа на выставку шедевров современной живописи. Оба ровно ничего не чувствовали при виде этих картин и через четверть часа, откровенно признавшись в этом друг другу, вышли из зала и пошли бесцельно бродить по центральным кварталам, как обычно очень тихим в начале сентября. Косталь сразу же перешел к главному.

— Ваша мать рассказала о нашем вчерашнем разговоре?

— Да.

— Что ж, у вас все идет хорошо. Я убежден, что это дело сладится. Предоставьте все мне. Но вы-то, бедная моя девочка, что вы думаете о всех этих оттяжках?

Она повернулась к нему и просто сказала:

— Я жду…

Бедная малышка! Какая покорность! Да, она терпелива… (Косталь почти всегда думал сравнениями), терпелива, как кобылка.

Он остановил ее перед витриной декоратора.

— Вот красивый ковер. К сожалению, очень маркий… А вам нравится такая расцветка?

Впервые он говорил с ней об устройстве квартиры. Они вошли в магазин и поговорили с продавцом. На него нахлынула нежность, и не только потому, что эти слова еще больше обязывали («Теперь уже нельзя отступать»), но и возможное будущее показалось ему приятным. Он вынул из портфеля небольшой набросок и показал ей — план квартиры, где одна из комнат была помечена: «Комната Сол».

— Я поместил наши комнаты в разных концах, имея в виду дни пресыщения вами.

Она ничего не ответила, но ее рука скользнула к его руке.

Какой шаг вперед! Целый час они говорили о своем будущем, о квартире, которая должна быть «светлой, как паросский мрамор», о слугах, «не слишком проницательных», и кухне, «обильной, но вполне средней» (он заметил, что это ей не понравилось). И та-та-та, и та-та-та, все так легко, сердечно, по-домашнему — и так просто! Совсем как с законной женой. Он видел, что она во всем старается подделаться под его вкусы. «Она не будет мешать мне, — с изумлением подумал он. — Может быть, даже поможет, отдалив друзей». На какое-то мгновение он подумал, а не ускорить ли дело. Она поднимала на него улыбающиеся глаза, светившиеся нежностью, словно благодаря за ту любовь, которая была все-таки не более, чем искренняя привязанность.

— Если дело сладится, я застигну вас немного врасплох, как это и бывает в жизни. Ведь большинство браков случаются неожиданно. Я стремился к самой обыкновенной женитьбе и поэтому женюсь по-абсурдному. Не слишком надеясь на успех, но с любопытством, что же может получиться из нашего взаимного влечения. Заметьте, я все время говорю: «Если дело сладится» и ничего не обещаю. Вы рискуете ужасным разочарованием, думая, будто мы уже помолвлены. Я сам скажу вам, когда буду считать нас женихом и невестой.

Он спросил, что она собирается делать — пойти ли к нему (со всем обычно при этом происходящим) или куда-нибудь еще Соланж ответила, что ее мать видела фильм, где действие происходит в Шателейоне, там они жили летом, когда она была маленькой, и ей хотелось бы посмотреть этот фильм Косталь почувствовал, что у нее нет особенного желания отдаться его объятиям и поцелуям.

Никакое перо не в состоянии хотя бы отчасти передать всю тупость и вульгарность этого комически-слезливого французского фильма. Четыре сотни нищих духом с экстазом вылизывали бы весь этот гной. Наши друзья сидели там полчаса, и Косталь с удивлением заметил, что Соланж ни разу даже не вздрогнула от брезгливости. Правда, она не смеялась, но совершенно спокойно проглатывала самое ужасное. Конечно, Косталю приходилось, подцепив женщину и поведя ее в кино, уходить, потому что у него уже физически не хватало терпения. А здесь, когда действие переместилось из Шателейона на Лазурный берег, и он сказал: «А не пора ли?», — она ответила: «Можно и досмотреть». Значит, ей это понравилось! И распятый на кресле Косталь должен был испить все до самого конца.

«Что же, это я и так знаю, — думал он. — Но все-таки… Ведь она делает меня соучастником. И в большинстве низкопробных зрелищ мужчин видишь только потому, что туда их привели женщины. Будь на моем месте Брюне, я сказал бы: „Таков уж его возраст“».