Близнец Бога - страница 21

У Тома вновь закружилась голова. Покачнувшись и стараясь удержаться на ногах, он врезался в толпу прохожих. На него тут же закричали на арамейском:

— Смотри, куда идешь, свинья!

Но Том не знал языка.

От столкновения его развернуло и вынесло на старуху, тащившую продукты. Хлеб и фрукты посыпались на землю. Том наклонился, чтобы собрать их, но она накинулась на него, как сторожевая собака:

— Убирайся! Уходи! Все равно ничего не получишь! Попрошайка…

Том не понимал слова, но смысл был ясен. Он попытался объяснить на плохом иврите:

— Я просто хотел помочь вам.

Женщина сердито уставилась на Тома.

— Ты говоришь, как полоумный, — сказала она. — Убирайся!

Она снова толкнула Тома. Он резко повернулся, надеясь поскорее уйти, и налетел лицом на локоть какого-то крупного мужчины. Нос хрустнул… Том упал на землю, а здоровяк, взглянув на него, пошел дальше, нисколько не озабоченный этим происшествием.

Том скривился от боли. Что ж, первый опыт общения был не очень удачным. Он оперся на колени и осмотрел руки. Ладони были в крови. Том принялся очищать их от грязи, мелких камешков и песка. Кто знает, сколько чужеродных бактерий попало сейчас ему в кровь.

Все еще стоя на коленках, он вынул последний камешек, выдохнул и сжал ладони.

— Здесь не лучшее место для молитвы, — произнес сзади низкий голос на иврите.

Том поднял голову и увидел возвышающегося над ним мужчину. Незнакомец походил на человека, всю жизнь занятого тяжелым физическим трудом. Грубые черты лица и суровый вид говорили, что с таким не станешь затевать ссору в пивной. Но глаза у него были добрые.

— Я… я не молюсь, — ответил Том.

— Конечно нет, — усмехнулся мужчина и протянул руку: — Давай, поднимайся, пока тебя тут не затоптали насмерть.

Том принял руку и встал. Мужчина с любопытством разглядывал Тома.

— Ты раб или принц? — спросил он.

— О чем ты говоришь?

— Ты одет как нищий или раб… — сказал незнакомец, затем ухватил его кисть и поднял руку так, чтобы показались часы. — Но на тебе вещь, несомненно, привезенная из далеких стран и стоящая добрых пятьдесят овец.

Вместо ответа Том улыбнулся. Часы стоили гораздо больше, чем полсотни овец. Возможно, это был самый ценный предмет во всей истории человечества, — по крайней мере, один из десяти подобных. Он попытался объяснить:

— Я издалека. У нас такие вещи носят самые обыкновенные люди.

Похоже, незнакомец его понял:

— Теперь понятно, почему твой иврит так плох. Ты говоришь на арамейском?

— Нет, — ответил Том.

Мужчина не удивился:

— Если ты собираешься остаться в Иудее, тебе придется научиться.

— Постараюсь, — улыбнулся Том.

— Ты выглядишь усталым, дружище. Пойдем, я угощу тебя.

— Было бы неплохо, — ответил Том с легким оттенком вины. Он понимал, что ему не следовало даже разговаривать с кем бы то ни было. Однако будущее не изменится, если он выпьет с обычным человеком, чье имя ничего не значит для истории.

К тому же он дьявольски хотел пить.

Суровый мужчина повел его по улице. Том шел рядом и тер руки о грязный халат. Вжик… вжик… вжик… Пыль поднималась в воздух, обнажая ладони. На них больше не было порезов и царапин — только засохшие пятна крови. Его раны бесследно исчезли. Но то ли оттого, что боль ушла, то ли из-за водоворота событий, захлестнувшего Тома, он этого так и не заметил.

28 год от Р.Х.

16:46

Вифания, Иудея

На вершине покатого зеленого холма, среди сочной травы, неспешно паслось стадо овец. Внезапно, будто почуяв неладное, одна из них подняла голову и начала нервно обшаривать окрестности. Голова возвышалась над отарой, как маяк среди белоснежного моря. Вдруг она испуганно отступила на шаг и столкнулась с товаркой. Напряжение росло и катилось от центра стада к его краям, словно взрывная волна. Теперь уже все овцы подняли головы в ожидании приближающегося хищника.

Бум! Раздался грохот, и в середине стада вспыхнул яркий свет. Две или три овцы шлепнулись на землю. Другие ударились в панику, брыкаясь и блея, как сломанные полицейские сирены.

Дэвид прищурился и попытался сфокусировать зрение. Неужели он действительно это видит? Тошноту — побочный эффект прыжка во времени — усиливали мечущиеся овцы. В голове все перемешалось. Вокруг плясали белые облака овец и оседали мерцающие голубые искорки. Какая-то тошнотворная карусель… К безумной какофонии стада прибавился едкий запах овечьего навоза и мочи. Дэвид оперся о землю, пытаясь сдержать позыв к рвоте, но его все же вытошнило на траву.