Блондинки моего мужа - страница 16
– Вам это кажется смешным? – внезапно посерьезнев, поинтересовался явно обиженный попутчик. – Тем лучше. Я не удивлен. Та моя знакомая блондинка, о которой я рассказывал, тоже считает нелепыми мои попытки подзаработать. Все вы, выходит, одинаковые.
Не утруждая себя замечанием, что ни про какую конкретную блондинку он до этого не рассказывал, я решила отделаться от обидчивого юноши банальными фразами.
– Молодой человек, – ловя себя на назидательных нотках, начала я, – смеяться – это в любом случае хорошо. Смех – это защитная реакция общества. Один известный классик, кстати, утверждал, что люди смеются только для того, чтоб не плакать.
Студента это мое морализирование почему-то ранило в самое сердце. Посмотрев на меня, как на привидение из кошмарных снов, он молча укатил свою тележку в тамбур и покинул электричку на ближайшей остановке. Хотя до этого казалось, что он собирался ехать дальше.
«Экий обидчивый молодой человек», – с тоской вздохнула я, понимая, что отвлекаться от тревожных мыслей мне теперь совсем не на что. В голове тут же запульсировало слезливое: «Эх, Жорочка! Помнишь, я говорила, что ты вредный и ужасно обидчивый? Так вот. Я ошибалась. В сравнении с некоторыми индивидуумами ты очень милый и вообще… Ну как ты мог пропасть именно в тот момент, когда я это поняла? Вот негодяй!»
Едва ступив на твердую землю, я тут же принялась обзванивать знакомых.
– Привет, Жорка не у тебя? Телефон, наверное, сел, а мне срочно нужно ему кое-что передать. Жорке, а не телефону, ясное дело…
Делала я это, скорее, просто для того, чтобы чем-то себя занять по пути на троллейбусную остановку. Представить, что Георгий столько времени мог добровольно обходиться без смартфона или что, увидев полчище звонков от меня, не удосужился перезвонить, я не могла.
– Привет, Жорка не у вас? – чтобы не заставлять родителей беспокоиться, я решила позвонить проживающей с ними сестрице. – Жаль. А может, заглянешь одним глазком в кофейню под подъездом. Уже там? Ну тогда сходи домой. Только оттуда? Нет, что ты, ничего не случилось, просто проблемы с телефоном. Ладно. Если где появится, дай знать мне и щелбан – ему.
– Слушаюсь и повинуюсь! – согласилась сестрица. – Но все же скажи, что случилось. И не молчи как рыба об лед!
Тут я вспомнила об открывшемся в Настасье творческом даре и перевела тему.
– Кстати, познакомилась сейчас случайно с одним студентом вашей академии. Такой странный тип. Боюсь, что тоже сценарист.
– Правильно боишься, – затараторила сестрица. – Если странный, то точно из наших. Нам преподаватель Аленкина так и говорит: «Девочки-сценаристы, любите мальчиков-сценаристов, ведь, кроме вас, их никто не полюбит!»
– Стоп! – услышав знакомую фамилию, я насторожилась. – Сеструн, скажи немедленно…
– Немедленно, – послушно раздалось из телефона.
– Тьфу! Нет! Ответь на важный вопрос, – нащупав что-то похожее на зацепку, я взволновалась и, конечно, запуталась в формулировках. – По чему преподаватель – Аленкина? По принадлежности или по фамилии? Ну, то есть это педагог какой-то твоей подруги Аленки или саму ее так зовут?
– Зовут ее Энн Степановна, – сообщила сестрица недоуменно и тут же обиженно закричала: – Ой, что там у тебя так пищит?! Перезвони, когда сможешь нормально разговаривать.
Пищали тормоза подъехавшего на остановку троллейбуса. А может, Настя уловила отчаянный, но не слышимый для черствосердечного мира жалобный писк моего плаща, обрызганного этим самым троллейбусом из образовавшейся вокруг забитой ливневки лужи.
С умеренным отвращением втиснувшись в переполненный троллейбус, я старалась вспомнить имя убиенной Аленкиной с Машиного листочка, но не могла.
«Простое совпадение! – твердила я себе. – В конце концов, такое экзотическое имя, как Энн Степановна, ты точно бы не упустила».
Для успокоения я решила подумать над открывшейся передо мной каннибальской информацией, размещенной на борту проезжающего мимо автобуса. «Лучшие мясные консервы!» – гласила рекламная надпись. Написано это было прямо под окном, за которым толпились ни в чем не повинные пассажиры. Впрочем, к подобным казусам уже давно можно было привыкнуть, объявления в нашем городе всегда отличались некой людоедской направленностью. Чего стоит только табличка «Кормление животных посетителями запрещено!», красовавшаяся на вольерах в зоопарке. Это что же за посетители такие должны быть, чтобы кому-то пришло в голову кормить ими животных?