Богиня в спортивном костюме - страница 13

– Ничего детка,– улыбнулась тетя, так, как обычно, когда мне было страшно во время грозы, или перед экзаменами в школе.

– Ложись спать,– сказала Люся, – утро вечера мудренее.

– И думать нечего. Мне не нужен ребенок. Не сейчас, по крайней мер. И даже если я на эти соревнования не попадаю – плевать. В следующем году я там всех сделаю,– зло прошипела я.

– А дальше что? – тихо спросила Люся.

– В смысле?

– Ну соберешь ты все награды. А дальше. Ни семьи, ни ребенка. Деньги имеют обыкновение заканчиваться. Да и годы идут. Ну не молодеешь ты. Леся, родная, подумай хорошо. Сто раз все взвесь. Ну посмотри на меня,– взмолилась Люся и я заметила на ее щеках две маленькие, скромные, как и моя тетушка, слезинки.– Я ведь так и осталась бобылкой. И даже то, что имела не удержала. И сейчас завидую тебе.

– Мне? – удивилась я, посмотрев на тетушку, как на умалишенную. Завидовать мне в данной ситуации, все равно, что утопленнику завидовать.

– Да, тебе. Я всю жизнь мечтала понянчить своего ребенка. Нет, не пойми меня неправильно, я очень тебя люблю. Ты как дочь, которой у меня так и не случилось. Но я так и не смогла ощутить того, что делает женщину счастливой Не знаю, как это объяснить. У меня был мужчина, которого я обожала. Красавец невероятный. Брюнет, глазища синие, такие, что утонуть можно,– разоткровенничалась Люся. Боже, а ведь тетя то моя несчастлива. Я за всеми своими делами не смогла этого разглядеть. Видела Люсю всегда улыбающейся, готовой броситься мне на помощь в любую минуту. А какие демоны ее душу терзают не смогла разглядеть за все эти годы. – И он меня любил, ну, мне так казалось.

– И куда он делся? – нетерпеливо спросила я. Мне почему-то было неудобно, стыдно слушать о том, как рушилась жизнь женщины, меня воспитавшей.

– Ушел,– просто сказала Люся, – нашел себе более яркую, красивую, капризную. Родил от нее дочку. А потом исчез с горизонта. Подался на заработки и сгинул.

– Надеюсь не я виновата в этом. Конечно, кому охота чужого ребенка воспитывать,– наконец задала я мучающий меня вопрос. Потому что если Люся лишилась своего счастья благодаря мне, как жить с этим осознанием.

– Нет, это было до твоего появления на этот свет. Но он все равно оставил мне счастье,– загадочно улыбнулась тетушка. – А теперь ложись спать, мое сокровище. А я позвоню профессору Ганничкину. Он лучший гинеколог города, а по совместительству отец моего ученика. Может он решит твою проблему. Хотя, если честно я тебя не понимаю. Отказываться от такого невероятного дара судьбы, по- моему глупость.

– А не поздно? – спросила я, глядя, как Люся тычет пальцем по экрану подаренного мною на ее день рождения смартфона. Смешно, но она так и не разобралась до сих пор с адским аппаратом, хотя прошло уже четыре месяца.

– Ничего, за то что я его оболтуса за уши в старшие классы протащила, думаю он не обидится за поздний звонок.

Я пошла в ванную, потому что Люся терпеть не может, когда кто – то слушает е телефонные переговоры из- за спины. Даже мне это не позволено. Тетушка ярится, становясь похожей на огнедышащего дракона. А мне на сегодня и так достаточно потрясений. Я взяла в руки кусок любимого земляничного мыла, которое тетушка достает из каких то своих стратегических запасов, и едва сдержалась, чтобы не откусить от него хороший кусочек. Что за странности. И да, мне страшно хочется жрать. При чем всякую дрянь, от которой у меня наверняка случится несварение. Отбросив от себя скользкий мыльный кирпич, я сняла с себя одежду, оставшись совсем голой, и уставилась в огромное зеркало висящее на стене, которое приволокла мамуля, чтобы любоваться собой любимой. Серебряное стекло отразило стройную, рельефную фигуру двадцати пятилетней женщины. Да, не зря я столько работала над собой. Это тело должно получить титул. Вот только руки сами мои, словно живущие отдельной от остального организма жизнью, сами легли на пока еще плоский живот в защищающем автоматическом жесте, словно закрывая его, пытаясь спасти то, что зародилось внутри. И эти мысли про то, что мой пресс пока еще плоский, меня напугали. Я отскочила от зеркала, села на бортик ванной отгрызла кусок земляничного мыла, поддавшись непреодолимому желанию и зарыдала, понимая, что это начало конца.