Больше чем любовь - страница 21

Но вот пришел август, жаркий и пыльный, и в моей жизни произошли перемены. Совершенно неожиданно вдруг разорвались крепкие связи, объединявшие меня с Уин и ее домом.

В это утро Уинифред не спустилась, как обычно, в кухню, чтобы приготовить завтрак для постояльцев. Ее молоденькая девочка-помощница вбежала ко мне в комнату с испуганным лицом и сказала, что миссис Коулз нашли в постели мертвой. Позже мы узнали, что, оказывается, у Уин случился инсульт. Оторвавшийся кусочек тромба закупорил просвет сосуда головного мозга. Я потеряла своего лучшего друга.

Я скучаю по ней и по сей день. Интересно, что бы она сказала о Ричарде. Думаю, он бы очень понравился ей, если бы она, конечно, одобрила подобный союз. Ведь те знакомые, с которыми общалась Уин, такое поведение не одобряли. У простых людей свои взгляды на жизнь.

Уин умерла, и Эрлз-Корт перестал существовать для меня как дом. Подошел к концу еще один период жизни Розалинды Браун.

Смерть Уин стала для меня новым испытанием. И если бы я осталась жить в ее доме, то вряд ли когда-нибудь привыкла к ее отсутствию. Никогда бы я не оставила и свой офис, в который меня пристроили монашки и в котором так мало платили за тяжелую работу. Конечно, зарплата там повышалась, но очень, очень медленно… Слишком медленно.

Через две недели после того, как я покинула Эрлз-Корт, со мной произошел очень неприятный инцидент. Найдя по объявлению в газете новое пристанище и переселившись туда, я обнаружила, что меблированные комнаты, которые сдавала некая мисс Пардью, очень грязные, а пища скудна и плохо приготовлена. Я сразу же решила, что оттуда необходимо съехать и чем быстрее, тем лучше. Дом мисс Пардью очень сильно отличался от жилища Уин. Хотя коттедж прежней моей хозяйки и был очень старым, Уинифред поддерживала в нем чистоту, заботливо относилась к постояльцам и отлично готовила. И атмосфера там была какая-то дружелюбная. Здесь же меня поразили в первую очередь жильцы. В основном ими оказались мужчины. Все какие-то звероподобные, грязные. Они пытались весьма грубыми и примитивными способами привлечь к себе мое внимание: хищно улыбались, подмигивали, пытались схватить за руку, чем только сильно пугали меня.

Однажды, когда я обратилась к мисс Пардью с просьбой навести порядок в доме, эта очень неопрятная женщина с маленьким и злобным лицом, похожим на мордочку хорька, спросила:

— Ха! Ты думаешь, что слишком хороша для моего дома?

Я ответила спокойно и с достоинством:

— Да, мисс Пардью, именно так я и думаю. Меня не пугает бедность, но вот грязь — это совершенно невыносимо.

После этого она разразилась длинной тирадой, состоявшей из пронзительных междометий. Я молча собрала вещи и ушла из ее дома.

Тем утром я отправилась в офис в расстроенных чувствах. В этот день я особенно остро чувствовала свое одиночество. И отсутствие каких-либо перспектив в будущем.

Большой офис страховой компании встретил меня холодно и враждебно. Он вдруг почему-то напомнил мне мой сиротский приют. Но очень скоро я убедилась в правдивости старой испанской поговорки: «Когда закрывается одна дверь, открывается другая»…

Одна из моих коллег — девушка, несколькими годами старше меня, заметила, что сегодня я неважно выгляжу. Я и вправду в любой момент была готова разрыдаться.

И эта девушка, Кетлин Уолкер, вдруг пригласила меня на ленч в кафе «Эй-би-си», куда мы, машинистки, обычно ходили на обед. Я поблагодарила ее и приняла приглашение. Мне было так плохо, что не имело значения куда и с кем идти. Но потом, после нашего разговора, я уже не жалела, что согласилась отправиться с Кетлин на ленч.

Когда она появилась в нашем офисе, я не слишком-то обращала на нее внимание. Но позже, после нашего похода в «Эй-би-си», я увидела, как она привлекательна. Кетлин было двадцать четыре года, ее голубые глаза просто-таки искрились жизнерадостностью. Она рассказала о том, что живет с матерью, которую очень любит. Ее младший брат в данный момент находился в другом городе. А младшая сестра, всеобщая любимица, жила вместе с Кетлин и матерью. Собственно говоря, у Кетлин не было необходимости работать — после смерти ее отца, преуспевающего дантиста, у семейства осталась приличная сумма, которой вполне хватало для спокойной, размеренной жизни, просто она не любила бездельничать.