Большой аргиш - страница 2

Пытливая мысль, художественно обобщающая явления мира, неугасающая мечта о справедливости и счастье для всего народа, поэтизация лучшего, что есть в. человеке, — все это находим мы в устном творчестве народов Севера.

Не случаен живейший интерес М. Горького к этой работе М. Ошарова. При первой же встрече с ним Алексей Максимович заговорил прежде всего о северных сказках, собранных Ошаровым. Он предлагал помощь и средства для организации специальной экспедиции на Таймыр по сбору сказок. «Во время моей первой встречи с Горьким, — рассказывал впоследствии М. Ошаров, — я обещал ему без снаряжения специально?! экспедиции собрать сказки народов Севера. Я так и сделал и в качестве отчета послал ему свыше ста северных сказок. Они пришли в Москву, когда наш великий писатель был в больнице, накануне смерти…»[1]

Да, действительно, близко знавшие М. Ошарова люди рассказывают, что он продолжал собирать фольклорные произведения северных народов. А в одной последней но времени анкете он написал, что «заканчивает обработку новых северных сказок». К сожалению, архив писателя не сохранился.

Писать М. Ошаров начал в 1923 году. В журнале «Сибирь» за 1925 год опубликован его первый рассказ «Конпас». Затем в журналах «Охотник и пушник Сибири», «Сельская кооперация», «Земля советская», «Сибирские огни» и «Будущая Сибирь» стали все чаще и чаще появляться его рассказы, зарисовки, небольшие очерки и сказки народов Севера.

С 1924 по 1928 год он много и упорно работал над повестью «Звено могил». Через «Комитет содействия народностям Севера» повесть в 1928 году была отослана М. Горькому. По свидетельству работника Комитета, М. Горький рукопись повести прочитал и отозвался о ней одобрительно. «Тема решена интересно и своеобразно, но язык повести тяжел»[2]. И на самом деле повесть нуждалась в тщательной правке и сокращении. Поэтому в свое время она и не увидела света. Доработку ее автор отложил с тем, чтобы вплотную заняться новым замыслом — романом «Большой аргиш». Однако одобрительный отзыв великого писателя продиктован не только тем, что его заинтересовало своеобразие темы. Рукопись повести сохранилась, она свидетельствует- о безусловной талантливости молодого М. Ошарова, сумевшего создать в ней несколько живых и оригинальных характеров жителей тундры. Она позволяет нам понять также, сколь нелегок был путь писателя к совершенству, какая огромная предварительная работа перед романом «Большой аргиш» была им проделана.

Первое крупное произведение М. Ошарова кое-что объясняет в его последующем творчестве. Он избегает подходить к эвенкам с меркой развитого классового общества. Вероятно поэтому шаман у него не только обманщик и матерый враг простых людей, а богатый оленевод не обязательно изверг рода человеческого, хотя никакой симпатии ни к тому, ни к другому писатель, как видно, не испытывает.

В первой повести отсутствуют прямые социологические акценты, тем не менее картина разложения общинно-родового строя возникает, причем разложения не только под влиянием внешних сил, допустим, русского капитализма, но прежде всего сил внутренних, на первый взгляд незаметных.

Конечно, в повести есть свои недостатки. Но ей в высшей степени свойственно проникновение во внутреннюю жизнь эвенков, то качество, которое в 30-х годах позволит М. Ошарсву создать значительное произведение.

Живя среди северных народов, писатель не был сторонним наблюдателем их жизни. Он постоянно вмешивался в нее, добивался решительных изменений.

Два рассказа — «Вызов» (1927) и «Большой пуд» (1932) по существу автобиографичны и очень характерны в этом отношении. В них — картины новой жизни эвенков в первые годы Советской власти. Автор показывает, как ломались представления эвенков о торговле с русскими, о шаманах, о богах.

Кооператив. Молодой приказчик-эвенк смело отказался продать шаманке понравившуюся ей шаль, так как она не состояла членом кооператива. На его голову посыпались страшные угрозы, но вызов был принят Пугаясь того, что он начал говорить, приказчик все-таки выкрикнул: «Я брошу сейчас тебя камнем в воду, и посмотрим — спасет ли тебя великий дух Шоен!». Все присутствующие были потрясены оскорблением богов. А М. Ошаров писал: «Мне было приятно сознавать, что долгие ночные беседы с Бардо не пошли впустую. Я внутренне радовался конфликту…». Правда, и после этого с Бардо пришлось говорить, чтоб рассеять его страхи, но зерно знаний посеяно. «Я уехал с Байкита, — пишет в заключение М. Ошаров, — и с тех пор не видел молодого бунтаря. Но, по слухам, Бардо здоров и по-прежнему вступает с шаманами в поединки. Бардо жив. Стало быть, он прекрасно знает, что все малые и великие духи шаманов бессильны отомстить ему за оскорбление».