Большой дом. Пожар - страница 35

Властный и жуткий мир ночи стал распадаться на куски: близился рассвет.

Омар засыпал, овеваемый горячим и легким дыханием голода. Он подсознательно понял, что наступает день, и испытал огромное облегчение. Его тело вытянулось, успокоенное и доверчивое. Наступило освобождение. Теперь он погрузится в сон. Нужно только отдать себя течению и спать, спать, спать…

В семье теперь велись нескончаемые разговоры. Уже два месяца как обе дочери работали на ковровой фабрике. Каждую неделю Ауиша приносила домой свой заработок, а Марьям — свой; только Марьям зарабатывала меньше, потому что была моложе. Они отдавали деньги матери и тут же высказывали свои пожелания. Почему бы, например, не купить еще немного муки. Омар слушал молча: побольше бы хлеба, много хлеба, думал он.

Теперь, когда девочки стали зарабатывать, им хотелось решительно всего. «Можно было бы изредка покупать мясо, — говорила то одна, то другая. — Не правда ли, ма? Не правда ли? Хотя бы разок в неделю? А может быть, купить яиц? Они дешевле мяса. Сделаем яичницу с горохом. Или бобы, это еще дешевле. И рису? Как, по-вашему? Ведь деньги-то у нас есть».

Они тараторили наперебой.

Айни не мешала им. Они говорили все, что им приходило в голову; под конец мать одним словом прекращала их болтовню. Девочки приносят деньги — ну, и ладно, остальное их не касается.

— Ну как, по-вашему? — в который раз спрашивали сестры.

— Кто здесь голова? Мать или кто? — отвечала Айни. — Мать! Значит, ей и говорить. Так вот, чтобы иметь четыре хлеба в день, надо покупать ежедневно по три кило муки. Отлично! Стало быть, прежде всего надо купить муку.

Айни отсчитывала деньги. Омар был согласен с ней. Прежде всего хлеб. Как можно больше хлеба. Его желания не шли дальше этого.

Девочки были сбиты с толку.

— Нам жилось бы куда лучше, если бы не надо было покупать столько хлеба, — заявляли они под конец.

Им все мерещились мясо, яйца, рис. Вареные или тушеные овощи их не устраивали. Айни и Омар полагали, что вполне достаточно супа с хлебом. Ведь шестьдесят франков в месяц надо еще уплатить за квартиру и свет.

В этот день Омар с матерью возвращались домой. Мальчик шел впереди, он нес корзину с подгнившими овощами, которые подобрал на рынке, лазая между рядами. Айни в своем белом покрывале, которое с каждым днем становилось все более обтрепанным, тащила полное до краев ведро, оттягивавшее ей руки. Он нес еду, она же — питьевую воду из общественного водоема: в их доме колодец находился так близко от уборной, что в него просачивались нечистоты, и Айни не хотела брать там воду. Дойдя до двери, она тяжело поставила ведро и позвала дочь голосом, дрожавшим от усталости. У нее не было сил идти дальше. Ауиша прибежала с радостным криком. Айни что-то нетерпеливо пробормотала. Она была не в таком настроении, чтобы сносить детские выходки. Дыхание со свистом вылетало у нее из груди, она слова не могла вымолвить.

Омар возвращался в глубоком унынии после раскопок, которые он производил в кучах отбросов на крытом рынке. Он выискивал там годные в пищу овощи и совал их в корзину. Мальчик шел домой с горечью в сердце. Ему приходилось каждый день выполнять эту работу по выходе из школы, в одиннадцать часов утра.

Неожиданно услышав радостный голос сестры, Омар рассвирепел. Ему тоже было не до шуток. Он уже собирался разразиться бранью, но Ауиша повелительно произнесла:

— Тише!

Широко размахивая руками, она попросила их скорее идти домой. Затем, оглядев двор, прислушалась, как бы опасаясь, что ее слова могут дойти до чужих ушей. Девочка казалась необычайно взволнованной. Ее таинственный вид возбудил их любопытство.