Большой дом. Пожар - страница 47

В этой унылой местности дети так же, как и Омар, были не по летам развиты. Несмотря на различие жизненного опыта, тот же ум, пробужденный горем, светился в их глазах.

Эти деревенские дети говорили таким тоном и употребляли такие выражения, которых не услышишь от их сверстников в городе, и неизменно сохраняли серьезный вид. Им была свойственна уравновешенность взрослых крестьян. Омар чувствовал себя рядом с ними совершеннейшим мальчишкой. Они пугали его мрачной горячностью, с которой преследовали любую цель: разоряли птичьи гнезда, управлялись со стадами или насмехались над европейцами. Он нашел друзей среди детей феллахов, а те, в свою очередь, без колебания приняли его в свою компанию. Во всяком случае, они были поражены тем, что он читает и говорит по-французски. Омар удивил их своими познаниями: земля круглая, а не плоская, утверждал он, что противоречило очевидности. Солнце неподвижно, а они, ребята, вращаются вокруг него вместе с землей. Омар многое знал о жизни далеких стран. Он объяснил им также, откуда берется дождь; однако крестьяне возмущенно заявили, что он богохульствует. Однажды он совершенно озадачил их, сделав у всех на глазах арифметические вычисления… Но в конце концов деревенские жители убедились в его невежестве: Омар совсем не разбирался в деревьях и растениях и столь же мало понимал в животных, посевах, полевых работах…

И все же перед Омаром постепенно раскрывалась почти плотская, бессознательная жизнь земли. В Бни-Бублене он ясно ощущал во всем щедрую силу природы. Там, в горах, он узнал о широкой жизни мира из уст старого человека по прозвищу Командир.

Ночь тайком подкралась из ложбин. Чьи-то голоса громко прозвучали в разреженном воздухе и растаяли в тишине. Внизу суетились люди; животные, ни минуты не оставаясь на месте, временами исчезали в бархатистом мраке, висевшем меж деревьев, откуда доносились их разноголосые крики. Омар ощутил острый холодок на лице и обнаженных руках.

Сложив ладони рупором, он крикнул изо всех сил:

— Эй, Зхур! Посмотри, где я!

Усадьба состояла из огромной резко обрывавшейся площадки. Омар различил вдали дом семейства Мхамеда — сухой белый нарост, лежащий во впадине среди полей. Зхур, работавшая на дорожке, огибала ферму Кара, закутавшись в свое покрывало.

Природа погружалась в ночь по мере того, как отступала белая полоса, слабо светившаяся на грани неба и земли. Совсем близко возвышалось тяжелой глыбой плоскогорье Лалла Сети, массивное, голое. Рядом с ним сосновый лес, расположенный повыше, казался мягким и пушистым, точно он состоял из больших перьев.

Солнце вспыхнуло в последний раз; горячий отблеск лег на макушки деревьев. Дневной свет незаметно уходил к вершинам гор. Наступили сумерки. Чувство покоя охватило Омара. Ночь все более сгущалась на востоке. Пламеневший на западе костер, который еще недавно сжигал поля и холмы, стал свертываться, как лист на медленном огне.

Омар и Зхур отправились в путь лишь тогда, когда Айни дала на это разрешение сыну. Ура! Она его отпустила. Омар начал считать минуты, которые оставались до отхода, его уже невозможно было удержать. Мальчику часто случалось сопровождать Зхур в Бни-Бублен; эти отлучки были проблесками радости в его жизни.

Омар скакал и плясал. Он не мог удержаться от веселого смеха. По дороге мчались машины, он бежал следом за ними, кувыркался и завывал, подражая автомобильным гудкам. Иногда же пыхтел изо всех сил при виде тяжело нагруженного грузовика, с трудом подвигавшегося вперед. Случалось, Омар цеплялся за него и отъезжал на порядочное расстояние. Зхур сбрасывала свое покрывало, скатывала его в комок и бросала через плечо. Она гналась за мальчиком. Без покрывала! Правда, это было на безлюдной дороге, но если бы только мать знала. Ай-ай!..

Омар перерождался. Большой дом казался ему в эту минуту отвратительной тюрьмой, а женщины, в своей запальчивости переворачивавшие все вверх дном, — несносными мегерами. Они больше походили на сорвавшихся с цепи собак, чем на людей. Наблюдая их, он негодовал, но иногда его сердце переполнялось горечью: конечно, это подневольная жизнь делала женщин такими.