Божественная комедия артиста Кукурузина - страница 7
Кукурузин был более рассеян, чем обычно. Когда явится новый знакомый, и явится ли? Накопились вопросы…
– Кукурузин, у вас сегодня сцена будет в подвале, там вода, вот сапоги, – помощница режиссёра – молодец: всегда спокойна. И не подозревая, что Галактика её видит.
Дрон не появился и на следующей неделе. Кукурузин в выходной от съёмок день решил поработать, подшлифовать финальную главу своей законченной книжки «Полночный обед», но почему-то открыл файл с «Божественной комедией – два» и вдруг чётко осознал, что надо писать про себя, про это всё, что с ним произошло, да! Пусть будет фантастика, не важно.
Он решительно удалил старый файл с тремя главами. В них содержалась переделанная правда про жизнь Данте Алигьери. А новая информация? Её нет теперь! Вергилий испарился, наверное, с концами…
В другой выходной Кукурузин с утра поехал к маме. Бывший врач Наталья Васильевна Кукурузина жила в дачном посёлке Сосновка, среди сосен и относительной тишины. Летом бывает шумно – колобродят соседи-дачники, а зимой хорошо, тихо. Весной опять: уборки на участках, мангальный дух и вездесущий дым костров.
Мама живёт здесь одна, но сыновья навещают её регулярно. Да, у артиста Кукурузина есть младший брат Антон, шестнадцати лет, живёт со своим отцом в Москве. Мама не раз поднимала вопрос: сыну лучше жить с матерью. Но Отец Антона аргументировал отсутствием школы в дебрях Сосновки. Зато снега тут пока полно, не то что в городе.
– Мама!
Ботинки Кукурузин поставил на коврик, чтобы стекала грязь, всё, как мама любит – больничная чистота.
– Коленька, сынок! А я как раз блинчиков напекла, Масленница же. Проходи. Хоть бы почаще с Милиной приезжал, а то всё один… У вас всё хорошо? Антошу видел?
– Видел, мам, и фингал его видел.
Антон подрался с одноклассником, но мама быстро залечила младшенького.
– Его отец нормальный человек, всё понимает, и они хорошо живут… Антоша приезжает чаще, чем ты.
– Мам… скучать успеваешь?
– Нет, что ты! Вы у меня хорошие дети, просто чудо!
По скатерти разливался теплый свет от абажура, золотилась стопка блинов, сияла белизной сметана, рубинами – вишнёвое варенье, и янтарём крепкий чай в чашке.
– Мне здесь хорошо, – говорила Наталья, глядя в окно на заснеженный двор, – тут тихо, тепло и вы молодцы, мои мужчины, что понимаете меня и помогаете мне… С Антошей мне стало сложно, хоть я и обожаю его. Как и тебя, родной мой.
– Мам, не переживай, – говорил Кукурузин с набитым ртом. – До пятнадцати лет ты его нянчила. На совесть. Теперь пусть его папаша доращивает. Оба же рады.
– Да-да, Коленька, – кивала докторша, – теперь вот так живём… Антоша всё подробно рассказывает, и про свою комнату, и одежда у него вся хорошая, и они вдвоём с отцом ездили на его работу, отец ему там всё показывал, все эти дорогие машины, и как их продавать.
– Я знаю. Он Антохе и велик купил классный.
– Только скажи ему еще раз, пусть мотоцикл не думают покупать! – встрепетнулась Наталья, слегка хлопнув ладошкой по столу.
– Ладно, мамуль, я проконтролирую, – чмокнул мать Кукурузин. – Маля велела тебе передать, чтобы я тебя в гости привёз.
– Ой, спасибо, я приеду! Она такая приятная, твоя Милина, прямо меня к ней тянет, как к подружке, – засмеялась Наталья, обнимая сына.
– Ну и едем сейчас, я поел, поехали к нам, собирайся! – встал из-за стола Кукурузин.
– Как, прямо так? Сейчас?
Маля встретила их как всегда, с искренней озорной радостью, усадила сначала за свой фирменный картофельный суп, подала пироги с зеленью, салат с домашним майонезом, – всё по первому классу. А после, когда накормленная и восхищённая докторша была усажена на синий диван под огромной картиной, Маля взялась за дело:
– Наталья Васильевна, надо вас приодеть, а? Ведь вам всего-то ничего лет, а одеваетесь… не думаете.
Докторша зарделась.
– Ой, как приятно… Я всего год на пенсии… не старая же, правда! Я с удовольствием, но боюсь, ничего не понимаю в современных взглядах на моду. Отстала!
Мале только того и надо. Она подлетела к сундуку, украшенному декупажем, выдернула оттуда кусок ткани и стала наматывать и закалывать его на пустовавшем манекене.