Брат и сестра - страница 5

Выиграла команда Шуры и его товарищей. Да иначе и не могло быть — Шура, Хромов, Симонов и Терпачев с Люсей Уткиной часто тренировались, даже среди зимы, в спортивном зале, а у Зои и Лизы Пчельниковой почти никогда не оставалось для этого свободного времени. К тому же команда на их стороне подобралась сегодня совершенно случайная.

И все-таки Зое и Лизе Пчельниковой захотелось взять реванш.

Внезапно Зоя вспомнила, что обед еще не готов. Какой тут реванш! Теперь на счету каждая минута. Она подхватила портфель с книгами, лежавший у столба под сеткой, и сразу же побежала к домику, где жили отец и мать Пети Симонова, — очень уж хотелось пить, к тому же совершенно необходимо было вымыть руки.

Зоя постучала в дверь и, не дождавшись ответа, нетерпеливо распахнула ее и прямо с порога попросила, шумно переводя дыхание:

— Ой, Марфа Филипповна, умираю — хоть глоток водицы!

Мать Пети Симонова, Марфа Филипповна, гордилась тем, что к ее сыну то и дело заходят товарищи, не сторонятся их маленькой горницы, не брезгуют. Она вешала на кухне отдельное полотенце возле раковины — пускай кто пожелает моет руки после возни с мячом. Такой порядок был заведен еще с седьмого класса.

Марфа Филипповна давно уже знала, у кого из ребят какие родители: где работает отец, чем занимается мать. Это увеличивало ее радость за своего Петра, которого они со стариком лет восемь назад имеете с остальными своими детьми перевезли в Москву из деревни.

У Димочки Кутырина (шустрый такой мальчонка — мал, но смышлен, больно востер и расторопен; личико у него все собрано в горсточку, стянуто, словно в кулачок: тут тебе и носик с курносинкой, и ротик, и черные глазки под гнутыми бровками), у Димочки Кутырина отец работает научным сотрудником в архиве Академии наук; мать Ярослава Хромова (красавица такая, да и сын тоже хорош на лицо) — вроде инспектора по детским яслям, а его отец заведует хирургическим отделением в большой больнице; отец Виктора Терпачева, всеми уважаемый старший мастер на инструментальном заводе, зарабатывает вполне даже прилично (вот только сынка избаловал: дипломат малый, аккуратист с форсом, много о себе понимает, вроде артист); мастером работает и отец Лизы Пчельниковой (хороша девушка: скромница, видать, работящая); а мать Космодемьянских Шуры и Зои — учительница.

Вот с кем сидит в одном классе Петя. Одна только гордячка Люся Уткина, дочка директора завода, ни разу не была у них, а то, кажется, перебывали все ребята из девятого «А». Так ведь недаром же Люсе Уткиной дали прозвище «принцесса».

Два старших сына и дочь Марфы Филипповны давно уже отделились от родителей, работали на фабрике, и каждый из них обзавелся семьей. Марфа Филипповна любила всех детей одинаково, никого не выделяла, когда жили они вместе. Но теперь, когда Петя остался при отце и матери один, оказалось, что он и есть самый любимый. Но Марфа Филипповна была и к нему строга, по самой природе своей баловать кого-нибудь она никогда не умела.

В школе Петю любили за доброту и отзывчивость. С виду не очень складный, длинный, худощавый и узкоплечий, с обветренным лицом, — кожа на скулах и на буграх над бровями шелушилась зимою и летом, — с обметанными губами, влажными и белесыми в углах рта, Петя в то же время был ловкий и сильный, выносливый и до отчаянности смелый. Он настолько был талантлив в проявлении к людям доброго чувства, что его знали не только в девятом «А», но и в параллельных классах, и в младших, и в старших. Марфа Филипповна слышала, как на переменах то и дело раздается призыв к нему о помощи: «Петя!», «Петька Симонов!» Это пищал какой-нибудь малыш — мальчик или девочка. Петя уже тут как тут: своими длинными, костистыми руками он расшвыривал обидчиков и выручал жертву. Он ненавидел, если кто-нибудь из старших отыгрывался на слабых и маленьких, в таких случаях от него пощады не жди!

Марфа Филипповна и дома и на работе одевалась всегда одинаково: черное платье с широкой юбкой в сборку, сверху одноцветный серый джемпер с черными пуговицами; голову она туго повязывала простым белым платком, никогда не увидишь, какого цвета у нее волосы. Для своих пятидесяти лет выглядела моложаво и почти всегда сохраняла одно и то же спокойное выражение лица, отражавшее сознание своей удачи и благодарность судьбе за то, что довелось попасть в Москву и работать при такой школе.