Бродячий труп - страница 10
От ее голоса у меня чуть не лопнула барабанная перепонка. Мне не следовало выслушивать все, но я пытался вставить хоть слово. Поэтому жуткий шум от брошенной ею трубки почти не произвел впечатления. Уронив свою трубку, я стоял, держась за ухо и размышляя. Все, подумалось мне. Потом пришла в голову иная мысль: к черту ее вместе с пуговицей в пупке! Есть и другие пупки.
Прежде чем уйти из дома, я поговорил еще десять минут с Зазу, поглаживая ухо. Она действительно много знала обо мне. Например, раз я пообещал ей что-то, то выполню это, если только меня не убьют. Пусть даже она вырвала у меня заверение с помощью шантажа. Поэтому-то я должен быть очень осторожен со своими обещаниями. В конце концов, я согласился посвятить двадцать четыре часа ее делу, постараться навести ужас на Ники Домано и на всю банду Домино. Я, мол, приложу к этому максимум усилий. Но, само собой разумеется, она уже никогда не проникнет в мою квартиру. Уже никто не попадет сюда. Разве что только со свидетельством о рождении. Так что у нее другого такого больше шанса не будет. Хочешь, решайся, хочешь, нет. Она решилась.
Потом она сообщила, что шайка Домино ошивалась в «Джаз-вертепе», который одно время был штаб-квартирой папочки и его головорезов. Она знала, кто пытался убить Александера, но застрелил вместо него Старикашку. Я не согласился с ее логикой, но мне нужно было знать, кто прихлопнул Старикашку. По ее словам, Александер видел стрелявшего. Она назовет его, когда я вернусь. Если я вернусь...
Да, Зазу все еще находилась в моей квартире, одев, естественно, плащ.
Оставив «кадиллак» на месте, я вызвал такси, потом позвонил в круглосуточно работающий гараж, заказал новые шины и попросил сделать все побыстрей.
По пути домой я обкатывал в голове несколько идей.
Не очень-то ловок я оказался.
Я работал на мазурика. Мне это совсем не нравилось. И мне полагалось внушить ужас другим мазурикам. И ничего хорошего из этого не вытанцовывалось.
Когда я вошел в квартиру, Зазу рывком поднялась с дивана. Она осмотрела меня с ног до головы, вернее то, что от меня осталось. Широко раскрытыми глазами она изучила голову, перепачканный и измятый костюм, огромную шишку на лбу слева, потом сказала:
— Вы их нашли.
Как вам это нравится? Ну не милашка ли она?
— Уноси отсюда свой семнадцатилетний зад!
Я очень редко ругаюсь и не рычу на маленьких девочек. Даже на таких сверхразвитых, как Зазу. Но я был не в себе. Сегодня я пережил... может, слово «ад» было бы слишком сильно сказано. А, может, и нет.
— Уноси свой...
— Что случилось? Что случилось? — она казалась искренне взволнованной.
— А как ты думаешь? — ласково спросил я. — Они выспались на мне, вот что случилось.
— Очень жаль. Вы... убили кого-нибудь из них?
— Ха. Вот оно что! Ты хотела бы, чтобы я отправился туда с автоматом и перестрелял всех. Ты хотела бы, чтобы я изрезал их большущим ножом, извлек сердца и съел их. Ты...
— Мистер Скотт, я... — попыталась она прервать меня.
— Не смей звать меня мистером Скоттом. Я подарил тебе лучшую ночь моей жизни, я отдал тебе голову, по крайней мере одно ребро и, может быть, печень. Неужели непонятно? Мы теперь друзья.
— Шелл, — проговорила она. — Шелл, я надеялась, что все будет по-другому. Я же говорила, что считаю вас способным совершить то, что не в силах сделать никто в целом свете. Поэтому я пришла сюда. Я знаю: если кто-то...
— Лесть тебе не...
— ...и поможет папочке, так это вы.
— К черту папочку!
Это ее поразило.
— Что?!
— К черту папочку! Если мне удастся, я пришью твоего папочку.
— Вы хотите сказать, что нарушите свое слово?
— Нет. Я обещал тебе, что потрачу двадцать четыре часа на изничтожение шайки Домино. Я передумал. Я потрачу на это всю оставшуюся жизнь, если выживу сам. Не ради Сирила Александера, а ради себя самого. Если твой папочка обрадуется этому, прекрасно. Но ему тоже лучше не встречаться на моем пути. Я сделаю тебя сиротой. По крайней мере наполовину... — я умолк, припоминая, был ли Александер женат.
Я точно слышал что-то о миссис Александер. Обычная, старая боевая кобыла, как мне помнилось.
Я посмотрел на Зазу.