Бродяга - страница 2
Но последние два дня непогоды вымотали его, и сегодня он решил выспаться под крышей. Иначе бы обошёл и этот городишко. Бродяга спешил. Он преследовал одного человека, а тот бежал от него. Вернее не от него, а от кары, ожидавшей преступника за его прегрешения, и в каком она предстанет обличье, не имело определяющего значения.
Таверну он нашёл там, где и рассчитывал. Чуть в стороне от дороги, на широком пустыре. Двухэтажное обшарпанное строение на городской выселке - приют для тех, кто не мог позволить себе заведение поприличнее, но кому требовался отдых и кров.
Возле таверны рос могучий вековой дуб. Крона его нависала над крышей, ветви скребли в окна. Дерево стояло полусухое. Когда-то в него ударила молния, и половина великанского тела отмерла. Но тот был крепок, зеленея уцелевшей частью, по осенней поре увешанной жёлудями, из которых на будущий год могла появиться молодая поросль. Потомки. Уже несколько их тянулось ввысь вблизи патриарха-прародителя. За таверной в окружении ивняка поблескивала гладь пруда.
Хорошее место.
Люди, конечно, постарались загадить и его. Помои в сточной канаве, тут же сломанная, уже наполовину вросшая в землю телега. Не беда. Природа безропотна и необидчива, всё приберёт со временем.
Бродяга свернул с тракта на боковой съезд, перешагивая воду в глубоких колеях.
На утоптанной площадке перед таверной не росло травы, зато разлилась озером огромная лужа. У её берега стояла распряжённая телега, под которой копошились куры, выискивая червей в размякшей земле. Из конюшни на заднем дворе донеслось ржание лошадей, чьи хозяева либо ещё дрыхли, либо только вставали и садились за завтрак. Печные трубы над черепичной крышей курились дымком; кухарки суетились у плит, обжаривая, отваривая и запекая. Бродяга сомневался, что лошадей здесь кормили столь же хорошо, как и людей. Если только за дополнительную плату.
Конюшня примыкала к сараям и птичнику, за ними помещался небольшой огород. Во дворе, что с дороги был почти не виден, слышался треск раскалываемых поленьев. Кто-то с утра пораньше решил поразмяться. Скорее всего, наёмный работник, спросонья выгнанный хозяином, выполнять положенную работу.
Пока бродяга осматривался, к нему приковылял вперевалку и ткнулся носом в ладонь старый лохматый пёс. Некогда белая, а теперь пегая шерсть свалялась и была вся в соломе - постели, на которой её владелец спал этой ночью. Бродяга потрепал животину по лобастой голове.
- Хромаем потихоньку? Это ничего - заживёт. Какие наши годы.
Пёс беззлобно гавкнул. Мотнул хвостом и поплёлся дальше по своим собачьим делам.
В кармане у бродяги лежало несколько медяков, которых, может, и хватило б на луковую похлёбку и кусок хлеба. На то, чтобы снять комнату, их недоставало уж точно. Потому он направился не ко входу в таверну, а вглубь двора, надеясь переговорить с кольщиком о возможности самому подзаработать у местных хозяев, пусть за одну лишь кормёжку и угол на сеновале.
Двор был захламлён, кругом стояли пустые бочонки и ряды поломанных ящиков. В углу под навесом нашлась куча чурбаков, а также худосочный паренёк, махающий тяжёлым колуном. Было видно, что фигура его ещё только складывается - кости вытянулись, а мяса на них нарасти не успело. Парень подошёл к порогу, за которым его начнут называть мужчиной. Перед ним помещалась огромная колода, на которую он водружал чурбаки. Кольщик запыхался, рубаха на нём взмокла от пота, хотя гора наколотых дров, едва поднялась выше колен.
Бродяга встал, наблюдая. Чуть в стороне заметил цветочную клумбу, устланную стеблями прибитых дождём ромашек. Клумба была устроена под окнами дома, в котором, очевидно, проживала семья хозяина таверны. Рама со вставными стёклами одного из окон был приоткрыта на поворотных петлях, и из-за неё выглядывало детское личико, закутанное как в платок в шерстяное одеяло.
Он смотрел на ребёнка, вернее, уже отрока лет двенадцати, но хилого на вид, и потому выглядящего младше своего возраста. Взгляд ясных голубых глаз, которым малец в свою очередь рассматривал чужака, полнила печаль. Бродяга подмигнул ему и подошёл к кольщику.