Будапештская весна - страница 38

— Ты почему не ешь? Не понравилось?

— Пусть и на завтра останется.

Золтан невольно подумал: сколько должна была перенести эта маленькая девочка, чтобы стать такой расчетливой!

— Скажи, а у тебя есть кукла?

— Была одна, по имени Пирошка, а другую я звала Марци. Но сейчас нет.

— А куда же они делись?

— Потерялись, потому что мы все время переезжали.

Золтан не рискнул расспрашивать девочку дальше, понимая, что, о чем бы он ни заговорил, он обязательно заденет больное место. Молча они шли по улицам. Шум боя несколько утих. Дул холодный, пронизывающий ветер. В доме по указанному адресу Золтану открыла дверь толстая женщина в халате. Не дожидаясь каких-либо объяснений, она схватила Жужику и, ласково воркуя, начала раздевать ее.

— Ты добрый солдат и всегда тихо говоришь, — сказала Золтану на прощание девочка. — Дай я тебя поцелую.

Золтан наклонился, и маленькие теплые ручонки обхватили его за шею…

Расчувствовавшись почти до слез, он вышел на улицу и, миновав один дом, свернул в какую-то подворотню, чтобы никто не видел его состояния. Прислонившись головой к штукатурке, он на минуту закрыл глаза. Казалось, ему сжала сердце сильная и жестокая рука.

Чего они хотят от него? Почему не позволят где-нибудь отсидеться? Ведь он слабый, непрактичный человек, который ничего не знает, кроме своих книг, который не может ни разжечь печку, ни утешить маленькую девочку. А как уютно сидела она у него на руках, словно птенчик, выпавший из гнезда…

Рукавом шинели Золтан стер со лба холодный пот. Он невольно вспомнил картину далекого прошлого: лет восемь назад, еще учась в гимназии, он летом отдыхал в маленьком чонградском селе у дальнего родственника отца, дядюшки Михая. Однажды в жаркий день после обеда он бродил по окраине села среди бедных лачуг. Навстречу ему выбегали босоногие детишки бедняков и выпрашивали кто хлеба, кто монетку. Он как наяву увидел эту картину и вдруг вспомнил сны, которые ему тогда снились. Однажды ему приснился сон, что он стал ужасно богатым и знатным, не то помещиком, не то министром, очень умным и справедливым. Он ходил по селам и пригородам и раздавал бедным и больным деньги богатых. Этот сон так запал ему в память, что он несколько дней потом мысленно продолжал эту игру. Он придумывал, где он будет жить, кто будут его друзья. Но вскоре пришла пора уезжать из села. Начинался новый учебный год, и он забыл и о своем сне, и о своих мечтах и уже никогда больше не испытывал желания стать добрым министром.

Тяжело вздохнув, он медленно пошел дальше. Какое-то бессознательное любопытство потянуло его на улицу Татра. Еще издалека он увидел, что перед домом, из которого он унес Жужику, выстроилась длинная колонна людей с узлами, узелками, корзинами — совершенно такая же, как та, которую он видел утром. По обе стороны ее по тротуару медленно расхаживали вооруженные винтовками и автоматами нилашисты.

Золтан подошел уже совсем близко, когда один из нилашистов бросился в середину колонны, расталкивая людей локтями. Оказалось, что он заметил на одном из стариков почти новую шубу. Старик, видимо, пытался объяснить, что ему больше нечего надеть, но нилашист, не слушая, начал избивать его. Старик упал, и охранник стащил с него шубу уже на земле. Золтан, не замеченный охранником, быстро прошел по тротуару вдоль колонны и отыскал в ней Белу Эрдеша. Старик, еще сильнее сгорбившись, стоял около своей жены с совершенно отрешенным видом. Золтана он заметил только тогда, когда его дернул за рукав сосед. На лице старика появился немой вопрос. Золтан кивнул ему, давая понять, что с Жужикой все в порядке. Когда он проходил мимо, жена старика тихо сказала:

— Только никому не говорите об этом!..

На противоположном тротуаре стоял полицейский офицер, в руках которого была сейчас судьба этих людей. Его толстое лицо с усиками покраснело от холода и постоянного крика. В руках он держал пачку заграничных паспортов, которыми несчастные пытались доказать свое иностранное подданство. Нескольким из этих людей удалось пробиться к офицеру, и они тихо и быстро стали что-то объяснять ему.