Будапештская весна - страница 44

— Ты же слышал, какую чушь он нес…

Марко зевнул и, махнув рукой, сказал:

— Спорим, он вернется? Немного поломается, но вернется. И документом своим он ни перед кем хвастать не станет. Не такой он человек. Я расспрашивал о нем Гажо.

Вереб собрал полешки, вместе с топором положив их в угол:

— На кой черт тебе нужен этот студент? Если его поймают, он всех нас выдаст!

— А-а-а, сейчас у них нет времени, чтобы долго чикаться с одним человеком. В городе и без него полно солдат-дезертиров, и у всех них есть какие-нибудь документы. Если его поймают, то пошлют в часть или сразу к стенке поставят. — Марко на мгновение задумался и закрыл глаза. — Конспирация у нас не ахти какая, но что мы можем поделать? Будапешт в кольце, и многие живут на нелегальном положении.

Марко засмеялся, и от его смеха просветлела даже мрачная физиономия Вереба.

— По крайней мере, и они кое-чему научатся…

— Сейчас каждый старается спрятаться, выждать, что же будет, — продолжал Марко. — Напрасно ты молчишь, старина! Если мы хотим действовать всерьез, нам нужно расширять свои ряды.

Весь день и всю ночь гремела артиллерийская канонада. Вечером дом дважды содрогался от прямых попаданий снарядов: один из них угодил на чердак, а другой — в верхний этаж, где находились пустые мастерские художников. Осколки снарядов осыпали двор, пробивая бумагу, которой были заклеены выбитые окна. В дом напротив попала небольшая бомба. Зенитки ПВО, установленные неподалеку — то ли на университетских корпусах, то ли на здании городского магистрата, — беспрестанно вели огонь по самолетам, оставляя в ночном небе яркие трассы. Именно их и обстреливала артиллерия русских, именно их бомбили самолеты. Лишь на рассвете на несколько часов затихла артиллерийская канонада и прекратилась бомбежка.

Проснувшись, Золтан ощутил во рту неприятный привкус. Одеваясь, он вспомнил, что ночью два раза искал Гажо, но постель того была пуста. Правда, сейчас он и сам точно не знал, было это на самом деле или только приснилось ему. Даже встреча и спор с Марко казались ему сном, от которого в памяти не сохранилось почти ничего.

Было воскресенье, последний день старого года. Утром во дворе начали бить в кусок рельса. Обычно этими ударами возвещали очередной воздушный налет. Сейчас же они звали жителей в подвал на предновогоднюю проповедь и молебен.

Золтан уже несколько лет не ходил в церковь, но сейчас ему очень хотелось побыть среди людей. Он спустился в подвал и остановился в темном углу. Горели только две свечи. Священник, маленький седоволосый человек, монотонно читал проповедь: это была у него уже пятая проповедь за сегодняшнее утро.

— Как Христос усмирил морские волны, точно так же он утихомирит и кровавый поток, который нахлынул на нашу страну, — бормотал священник.

Собравшиеся в подвале женщины, словно по команде, упали на колени, а какой-то пожилой мужчина в шубе и пенсне целовал грязный пол.

— Помолись за нас! О святая дева Мария, помолись за нас! — хором запричитали женщины.

Если бы Золтан увидел эту картину несколько лет назад, он позавидовал бы верующим, но теперь он без всякого участия, скорее с пренебрежением, наблюдал за этой почти театральной сценой, чувствуя себя оскверненным и обманутым. В городе снова начали бить зенитки.

Золтан потихоньку открыл дверь, собираясь выйти из подвала, но порыв ветра захлопнул ее, погасив обе свечи. В этот момент где-то совсем близко разорвалась бомба. Стены в подвале заходили ходуном. Началась паника, раздались крики ужаса, сквозь которые прорывался истерический женский вой:

— Иисус, помоги нам! Русские!

Обстрел города продолжался весь день, и шум боя утих только к вечеру. Большинство горожан перекочевали жить в бомбоубежища. Однако все пятеро жильцов по-прежнему оставались в квартире: они уже не боялись бомбардировок. В обстановке, когда все зависит от случая, человеческие чувства медленно притупляются, человеком овладевает легкомысленное безразличие. Жизнь в квартире шла своим чередом: женщины готовили обед и мыли посуду, пугая друг друга всякими небылицами, а мужчины кололи дрова, носили воду, чистили картошку.