Будапештская весна - страница 43

— А это еще зачем? — поинтересовался Гажо.

— Чтобы бумага не выглядела новой.

— Но ведь свидетельство еще не заполнено.

— И этого без меня не можете сделать? Дай-ка мне ручку. Нужно только придумать какую-нибудь красивую офицерскую фамилию: ну например, Диосеги или Шибальски… — Марко громко засмеялся, показывая здоровые, крепкие зубы. — А если мы напишем «майор Аттила Пахи»? Хорошо будет?.. — Он снова засмеялся и каракулями расписался на бланке. — Ну как?

Золтан, не беря в руки свидетельства, спросил:

— А что я должен за это сделать?

— Ты? Ничего не должен…

— Разве я за это не должен участвовать в какой-то акции?

— За эту бумагу ты ничего не должен, но если ты нам хочешь помочь, то мы будем только рады.

— В политической акции я участвовать не буду.

— Ну и не участвуй. — Марко зевнул и, посмотрев на Золтана, спросил: — Но жить ты, наверное, хочешь?

Золтан не понял смысла этого вопроса, но почувствовал, что разговор принимает новый оборот, и потому упрямо повторил:

— Я философ и никогда не занимался политикой.

— Хорошо, хорошо… — Марко насмешливо кивнул головой. — Тогда почему же ты дезертировал из армии?

— А разве это относится к делу?

— Скажи, что ты понимаешь под словами «заниматься политикой»?

— Это когда вмешиваются в чужую жизнь… — Золтан презрительно скривил губы. — Например, забирают людей в солдаты. Или, скажем, так: человек, который воюет, уже занимается политикой. Да?

— Приблизительно. — Марко немного подумал, а потом сказал: — Если я тебя правильно понял, люди, которые помогают вести войну, занимаются политикой?..

— Да.

— А если они препятствуют этому?

— Все равно.

— Но тогда выходит, что политикой занимаются и те, кто мешает вести войну, дезертируя из армии и скрываясь с фальшивыми документами.

— Я этого не говорил! — начиная волноваться, ответил Золтан. — Я никого не поддерживал и никому не мешал. Сбежал из армии, потому что с меня довольно! Но в чужую жизнь я вмешиваться не собираюсь…

— Ну и чудеса! А разве ты не отдал в свое время Гажо ту бумагу?

Золтан покраснел и посмотрел на Гажо, который опустил глаза.

— Наверное, я тогда дурно поступил… Нам трудно понять друг друга: я вижу, вы обо мне все знаете, а я о вас ничего.

Марко заходил взад и вперед по комнате, чувствуя, что атмосфера накаляется. Наконец он сел к столу напротив Золтана:

— Ты прав, мне не следовало говорить об этом. Продолжай…

— Я уже кончил.

— Но ты ведь еще что-то хотел сказать?

— Ничего… Мои поступки — это мое частное дело. — Золтан уставился на стол. Ему вдруг захотелось уйти из этой комнаты. — Я маленький человек и ничего не значу в этой войне.

Марко покачал головой и улыбнулся:

— Не сердись, но, откровенно говоря, ты рассуждаешь глупо. Да, армия состоит не из одного человека. Но если все, как ты, дезертируют из нее, тогда конец войне. Ты же сам сказал, что с тебя хватит. А чего хватит? Порядков, которые установили те, кто правит нами сейчас. Мне они тоже до чертиков надоели, так как и мне они не дают жить по-настоящему. Вот и выходит, что и я занимаюсь политикой, и ты ею занимаешься. Только я могу больше сделать, потому что у меня на поясе пистолет… — Он хлопнул себя ладонью по поясу в том месте, где обычно висит кобура. Золтан встал, Марко протянул ему руку: — Забирай спокойно это отпускное свидетельство, а если когда-нибудь захочешь снова сюда прийти, приходи смело.

Вереб, ни слова не сказавший во время этого разговора, проводил гостей во двор, а затем, вернувшись, начал по-прежнему молча колоть топориком дрова на пороге.

Марко, все еще не сбросив с себя сонливость, с завистью посмотрел на Вереба, восхищаясь его здоровьем.

«Наверняка он встал часов в шесть, а может, даже и не ложился вовсе. И все время что-нибудь делает. С тех пор как у них появился свой ключ, они даже по ночам выходят на улицу, а я все никак не могу выспаться».

— Ну, что ты скажешь о нем?

Вереб расколол очередное полешко и только затем спросил:

— А что, если он сейчас каждому встречному-поперечному станет рассказывать о том, где он получил это свидетельство?

Марко пожал плечами:

— Сейчас у каждого второго фальшивые документы. А вдруг удастся привлечь его к нам? Он может очень пригодиться.