Будем как солнце! - страница 31
Вместе оденемся в зарево зорь.
Вместе мы встретили светы начальные,
Вместе оденемся в черный покров.
Но не печальные – будем зеркальные
В зареве зорном мерцающих снов.
‹1910›
Последняя заря
Я вижу свет моей зари последней.
Она вдали широко разлилась.
Безгласный звон. Мольбы цветной обедни.
Псалмы лучей. Предвозвещенный час.
И служба дня сменяется вечерней.
Встает луна – и паутинит нить.
Чтобы душе, где пытки, – равномерней
Для всенощной смиряющей светить.
‹1909›
Печаль
Сквозь тонкие сосновые стволы –
Парча недогоревшего заката.
Среди морей вечерней полумглы –
Нагретая смолистость аромата.
И море вод, текучий океан,
Без устали шумит, взращая дюны.
О, сколько дней! О, сколько стертых стран!
Звучите, несмолкающие струны!
Мирра[10]
Мне чудится, что ты в одежде духов света
Витаешь где-то там – высоко над Землей,
Перед тобой твоя лазурная планета,
И алые вдали горят за дымной мглой.
Ты вся была полна любви невыразимой,
Неутоленности, как Сафо оных дней, –
Не может с любящим здесь слитным быть любимый,
И редки встречи душ при встрече двух людей.
Но ты, певучая, с устами-лепестками,
С глазами страстными в дрожащей мгле ресниц,
Как ты умела быть нездешней между нами,
Давала ощущать крылатость вольных птиц.
Любить в любви, как ты, так странно-отрешенно,
Смешав земную страсть с сияньем сверхземным,
Лаская, быть, как ты, быть любящим бездонно –
Сумел бы лишь сюда сошедший серафим.
Но на Земле живя, ты Землю вся любила,
Не мертвой ты была – во сне, хоть наяву.
Не в жизненных цепях была живая сила,
Но возле губ дрожал восторг: «Живу! Живу!»
И шествуя теперь, как дух, в лазурных долах,
Волнуешь странно ты глядящий хор теней,
Ты даже там идешь с гирляндой роз веселых,
И алость губ твоих в той мгле всего нежней.
‹1905›
Голубые глаза
– Отчего у тебя голубые глаза?
– Оттого, что, когда пролетала гроза,
Были молнии рдяны и сини,
Я смотрела на пляску тех синих огней
И на небо, что всё становилось синей,
А потом я пошла по пустыне,
Предо мной голубел и синел зверобой,
Колокольчик сиял и звенел голубой,
И пришла я в наш дом, на ступени,
А над ними уж ночь, голубея, плыла,
И весна королевой лазури была,
И душисто синели сирени.
‹1911›
Как ночь
Она пришла ко мне, молчащая, как ночь,
Глядящая, как ночь, фиалками-очами,
Где росы кроткие звездилися лучами,
Она пришла ко мне – такая же точь-в-точь,
Как тиховейная, как вкрадчивая ночь.
Ее единый взгляд проник до глуби тайной,
Где в зеркале немом – мое другое я,
И я – как лик ея, она – как тень моя,
Мы молча смотримся в затон необычайный,
Горящий звездностью, бездонностью и тайной.
Поля египетские
Плавно, словно иноходец,
Скачет ослик. Путь далек.
Оросительный колодец
Ноет, воет, как гудок.
Два вола идут по кругу,
Всё по кругу, без конца,
Век прикованы друг к другу
Волей знойного Творца.
И в песчаные пространства,
Дождь которых не кропил,
Для зелёного убранства
Мутной влаги ссудит Нил.
Чтоб другие были сыты,
Чтоб во мне тупой был страх,
Мной пространства грязи взрыты, –
Буду, был и есмь феллах.
Темный, голый, червь надземный,
Пастью пашни взят и сжат,
Есмь, как был я, подъяремный,
Восемь тысяч лет назад.
Из книги «Белый зодчий»
Таинство четырех светильников
1914
Кости его – серебро, тело его – золотое, волосы – камень-лазурь.
Из египетской книги волшебств
Сердце
– Сердце капризное, что тебе нужно?
С миром зачем бы не жить тебе дружно?
Хочешь, заря заблестит тебе ало?
– Нет, я хочу, чтоб сияла жемчужно.
– Хочешь покоя? – Мне этого мало.
– Хочешь, чтоб ты хоть на миг задремало?
– Нет, чтобы буря раскинулась вьюжно.
– Сердце, твое поведение – злое.
– Знаю, но я уж от века такое.
Бубенчики
Качается, качается
Бубенчик золотой.
Душа моя встречается
С давнишнею мечтой.
Как будто изначальная
Означилась струя.
Прозрачная, хрустальная,
Поет мечта моя.
Бубенчики весенние
На сказочном лугу.
Душа моя всё пленнее,
Быть вольным не могу.
В неволе я сияющей,
Бубенчики поют.
Я тающий, мечтающий,
В душе – один уют.
Она в немом цветении,
В играющем огне,
И кто-то в отдалении
Родной спешит ко мне.
Мерцающие венчики
Мне льют медвяный яд.
И слышу я: бубенчики
За лесом там звенят.
Музыка
Когда и правая и левая рука
Чрез волшебство поют на клавишах двуцветных,