Будем как солнце! - страница 32
И звездною росой обрызгана тоска,
И колокольчики журчат в мечтах рассветных, –
Тогда священна ты, – ты не одна из нас,
А ты как солнца луч в движении тумана,
И голос сердца ты, и листьев ты рассказ,
И в роще дремлющей идущая Диана.
Всего острей поет в тебе одна струна –
Чрез грезу Шумана и зыбкий стон Шопена.
Безумие луны! И вся ты – как луна,
Когда вскипит волна, но падает, как пена.
‹1913›
Лето
Я великое жаркое Лето,
Огнеликое чудо в дыму,
Я тепло огневого ответа,
Вопроси – всё поймешь, как сожму.
Я велю обозначиться зною, –
Многозыбкий, он виден глазам,
Я вселенскую пляску устрою
На усладу раскрытым сердцам.
Заалеется мной земляника,
Покраснеет, потупится ниц,
Переброшусь я в радостность вскрика,
В загорелые лица девиц.
Все побеги и ржи и пшеницы
В золотой я одену наряд,
Я скажу – заиграют зарницы,
Кое-где и деревни сгорят.
Я горячее алое Лето,
Я высокий предел всех живых.
Набирайтесь великого света,
Запевайте свой свадебный стих.
‹1913›
Купальницы
Вам первое место, купальницы,
В моем первозданном саду.
Вы зорь золотых усыпальницы.
Зовете. Глядите. Иду.
Вы малые солнца болотные,
Вы свечи на свежем лугу.
Кадила вы нежно-дремотные,
От детства ваш лик берегу.
Чуть глянете, вы уже маните,
Чуть вспыхнете, вами горишь.
Весну возвещать не устанете,
Зажжете осеннюю тишь.
Вы дышите, сон свой колышете,
Зарю возвещая заре.
И исповедь нежную слышите,
Что сладко любить в сентябре.
Над разливной рекой
Я видел всю Волгу, от капель до Каспия,
Я видел разлившийся Нил,
Что грезит доднесь – и навек – фараонами,
Синея меж царских могил.
Я видел в Америке реки кровавые,
И черные токи воды,
Я знаю, что в Майе есть реки подземные,
Которым не нужно звезды.
Оку полюбил я с Ильею тем Муромцем,
Когда я влюблен был и юн,
И завтра на Ганге увижу я лотосы,
Там гряну всезвонностью струн.
Но, странно Судьбою прикованный к Франции,
Я серую Сену люблю,
И, духом идя до отчизны покинутой,
Я там – засыпаю – я сплю.
Я сплю лунатически, сном ясновидящим,
И вижу разрывы плотин,
И слышу журчание волн нерасчисленных,
И звон преломления льдин.
Страна, которая молчит
Страна, которая молчит, вся в белом-белом,
Как новобрачная, одетая в покров,
Что будет тронут им, любующимся, смелым,
Несущим солнечность горячих лепестков.
Страна, которая всех дольше знает зиму
И гулкую тюрьму сцепляющего льда,
Где нет конца огням и тающему дыму,
Где долгий разговор ведет с звездой звезда.
Страна, которая за празднествами мая,
Чуть лето глянет ей, спешит сказать: «Я сплю», –
Страна великая, несчастная, родная,
Которую, как мать, жалею и люблю.
‹1913›
Из книги «Ясень»
Видение древа
1916
Ибо я зачарую мое сердце и помещу его на вершине древа в цветке.
Египетская сказка о двух братьях
Мед веков
Сперва я увидал, что мир есть песнопенье,
И я, дрожа, его пропел.
Потом я нараспев сказал стихотворенье,
То был вторичный мой предел.
Потом я начертал на камне заклинанье,
Перстообразный взнес алтарь.
И круглую луну впустил в ограду зданья,
Я был певец, колдун и царь.
Теперь, когда прошли ряды тысячелетий
И завершился круг племен,
Я помню эти дни, когда все были дети,
Как ясно помнишь яркий сон.
От вкрадчивой луны ушел к иным я чарам,
Лесной я изменил луне.
И был как во хмелю, пьянясь цветным пожаром,
И было солнце богом мне.
И там, где взметы гор, где кондор верхолетный,
И там, где желтый сон пустынь,
Сын солнца, мёд веков я накопил несчётный,
Богов венчая и богинь.
Еще сменился ряд победных ликований,
И, отойдя от пирамид,
Давно плывет мой ум в колдующем тумане,
Вновь факел ночи мне горит.
Но не луна, свеча и бледная лампада
Над ветхим саваном страниц
Меня ведут туда, откуда силой взгляда
Я вызываю сонмы лиц.
Алхимик пыльных руд, восторг пресуществленья
Из древних выманил я строк,
Я молнии велел прийти из усыпленья
И в тяжкий плуг ее запрег.
Летаю коршуном, взлетаю альбатросом,
Предвижу ход и нрав комет,
И к лунным, наконец, хочу взлететь откосам,
Все руны разобрав примет.
Звериное число
Да не смутит несведущих сегодня
То, что им было ведомо вчера.
Не праздная в моих словах игра,
И каждый зверь есть стих и мысль господня.
Я тех люблю среди зверей земли,