Будни ветеринарного врача - страница 8

– Просрался он.

Ну, вот и ладушки! Прощаемся, вешаю трубку.

…Ур-р-ра! Просрался! Вот щастье-то щастье!

В голове, тяжело вздохнув, раздаётся разочарованный голос: «Вот тебе счастье-то». Так и вижу его фейспалм10. Надо ногти, что ли, подстричь. Или сходить на этот, как его… маникюр, что ли…

* * *

Познакомилась с мужчиной, договорились встретиться в метро. На фото он выглядит большим, добрым, сильным и тёплым. И ещё у него есть то, что неизбежно меня подкупает – борода. Зовут Алексеем.

Так… Чулки, тонкие кружавчики, ногти и красное, словно вино, платье. Окрылённая ожиданиями, оставляю дома и куртку, и зонтик. Конец августа – лето же! И вот уже, пунктуально рассчитав время, еду.

…Жестокий ливень накрывает меня спустя полчаса, на улице, и я промокаю насквозь, до этих самых тонких кружавчиков. Стуча зубами, забегаю в метро. Там, между двумя рядами дверей тёплым феном дует струя воздуха, в которой я и пытаюсь согреться. Лето, ага! Холод пробирает до костей, медленно и верно превращая меня из радостной, улыбающейся феи в хмурую, уставшую, холодную бабу. И чем больше Алексей опаздывает, тем сильнее проявляется этот эффект, – словно изображение на плёнке в кабинете рентгена.

Время тянется, словно резина, и с каждой минутой я ненавижу себя всё больше за то, что забыла зонтик, и куртку, и за то, что стою сейчас и жду мужчину! Ведь должно быть наоборот, разве нет? Ну, может, он в пробку попал. Или ещё что.

– Привет! – мужской жизнерадостный голос внезапно раздаётся рядом.

Оборачиваюсь. Алексей лучезарно улыбается, словно бы и не опоздал на полчаса. Натягиваю на себя улыбку:

– Привет.

Хоть бы извинился, но нет. Он без цветов, которые хоть как-то могли бы оправдать его, – мужчины, видимо, не желают тратиться заранее даже на это.

– Попала под дождь, – говорю ему, являя собой жалкое синюшное зрелище. – Промокла и замёрзла, как собака.

– Поехали ко мне. Согрею тебя… чаем, – отвечает он с запинкой, и на лице появляется оттенок животного вожделения.

Он-то в сухой куртке, а я в мокром холодном платье, с подола которого щедро капают тяжёлые сочные капли воды, очерчивая вокруг меня кривоватый круг. Хоть бы куртку предложил свою. Борода ещё эта, тёплая… Бесит.

– Я встречаюсь с малознакомыми мужчинами только на нейтральной территории, – озвучиваю один из своих основных принципов, всё ещё сдержанно и криво улыбаясь.

Блин, ну давай уже, извиняйся, что опоздал. Дай мне свою куртку. Сделай уже что-нибудь, а то холодно так, что пипец. Зубы снова начинают методично стучать, и кожа на руках и ногах покрывается крупными, отборными мурашками.

– Ну, я не знаю тогда, – мнётся Алексей, и тут у него звонит телефон.

Мельком глянув на меня, он отвечает на звонок, одновременно уходя в сторонку и прикрывая трубку рукой.

– Да, любимка… сейчас… буду… ага, – долетают до меня отдельные слова, щедро приправленные извиняющимся тоном.

Вот зашибись совсем! Что я здесь делаю, вместе с платьем, маникюром, чулками и, особенно, кружавчиками? Что со мной не так? Наконец, он вешает трубку и возвращается. Ладно, я помогу тебе, чувак.

– Мне домой нужно, – говорю ему, при этих словах неожиданно для себя испытав некую долю облегчения.

Внутри начинает доминировать желание поспать и поплакать, – иными словами то, что я уж точно умею делать более-менее профессионально. Алексей пожимает плечами, продолжая стоять, как столб и молчать. Наконец, кивает головой в знак согласия.

Криво улыбнувшись напоследок, махаю ему рукой и прохожу через турникет, ныряя в подземелье метро. Настроение всё равно уже испорчено. Когда двигаешься, создаётся иллюзия, что не так уж и холодно.

Еду в вагоне метро, выжимая пальцами подол платья, с которого мутными гроздьями продолжают падать капли воды, оставляя на полу лужицы. Затем сажусь в автобус, устраиваюсь в кресле, вжимаясь в него – сухое, тёплое. Мокрое платье холодным пламенем обнимает ноги, но вскоре я срастаюсь с телом сухого кресла и уже терпимо, уже терпимо… Рядом садится молодой человек, который держит в руке длинную красную розу. Роза торчит впереди него, как флаг, и сам он похож на военного, который вот-вот отдаст честь.