Будущее общество - страница 10

Все они хорошо сознают свою гнусность; так хорошо, что в борьбе, которую они ведут для защиты своих классовых интересов, не осмеливаются выступать с той дикой энергией, с какой действовали в 89 году члены конвента; последние, как истинные сектанты-фанатики своих сословных интересов, выказали себя беспощадными к тем, у кого отняли власть, несправедливыми и жестокими по отношению к рабочему классу, при содействии которого одержали победу, но за то они не боялись своих поступков, заплатили своими головами и имеют, по крайней мере, то достоинство, что не были вульгарными: Преемники их, — вероятно, более жестоки, чем были они, но трусливы и неспособны пожертвовать жизнью.

Потомки этих сильных людей, ведших свое происхождение от мощных средневековых общинников, исчезли с исторической сцены, преданы забвению, и места их заняли политические фокусники, держащиеся на подмостках парламентаризма только за полным отсутствием стыда, благодаря которому они проглатывают самые обидные оскорбления с тем же спокойствием, с каким прячут взятки в свои карманы. Они сильны и управляют другими разве только потому, что наглы, и это заменяет ум, которого у них нет.

Буржуазия сделалась паразитствующим сословием, живущим на счет тех, кто работает, и потеряла способность производить что-либо, и когда люди с высшим образованием, в роде цитированных мною раньше, обладавшие всеми средствами, необходимыми для приобретения научных познаний, из всех научных данных, которые они имели возможность проанализировать, извлекли только те выводы, какие я привел выше, то спрашивается, какова же была бы степень их знания, если бы они не располагали средствами учиться?

Они называют себя лучшими! Но, ведь, исключив нескольких человек, действительно сумевших использовать все средства, доставляемые богатством и общественным положением, мы увидим целую массу таких, которые в отношении умственного развития остались далеко позади рабочих, и которые не сумели бы жить, если бы были вынуждены сами вырабатывать средства для своего существования.

За то, сколько среди рабочих гибнет от непосильного беспросветного труда таких, которые имеют право повторить, указывая на свою голову, слова, сказанные якобы Андре Шенье, когда он шел на эшафот: „А, ведь, у меня было кое-что здесь”.

Да, интересно было бы собрать статистические данныя о знаменитостях, которыми гордится современная цивилизация, и на основании таковых выяснить, сколько таких знаменитостей выдвинулось при ея содействии, и сколько помимо нее и наперекор ей, и затем сравнить их относительную ценность.

Сами принадлежа к классу, эмансипация которого сделалась возможною только путем насилия, мы намерены для доказательства правоты наших претензий, воспользоваться аргументами оффициальных ученых; обращая против них их же диалектику, мы докажем, что право рабочего класса прибегнуть к насилию явствует из их собственной аргументации. Затем, когда будет доказано, что подобно копью Ахиллеса их аргументация залечивает раны, ею нанесенные, мы докажем всю несостоятельность этой аргументации; докажем, что борьбой за существование об'ясняется только одна ничтожная часть всех явлений, относящихся к эволюции, что будучи применимой в мировой жизни вообще, она — абсурд, когда речь идет об общественном строе, ибо таковой держится на законах солидарности и взаимопомощи, которые суть противоположности борьбы за существование.

Докажем, наконец, что в современном обществе благоденствуют не самые способные и даровитые, а напротив расслабленные и истощенные; что пресловутый недостаток средств пропитания есть плод их фантазии, что он создается ими самими ради того, чтобы держать в своей власти рабочего, который — они это знают — не замедлит освободиться из-под гнета в тот момент, как над ним перестанет тяготеть страх за свое существование и за жизнь его семьи.

Даже если „борьба за существование” и участвует до некоторой степени в совокупности факторов, движущих прогресс в эволюции человечества, то во всяком случае неверно, что ею одной об'ясняется этот прогресс.

Только путем подтасовки фактов можно доказать справедливость требований, проистекающих исключительно из алчности и честолюбия; общественные науки и история отрицают превосходство, приписываемое себе известными расами, классами и индивидуумами, хотя бы их притязания на таковое опирались на силе и численном превосходстве.