Будущее общество - страница 9

Не забывайте, рабочие, вы, которые в старости умираете от голода, истратив силы на производство богатств, долженствующих увеличить сумму наслаждений ваших эксплуататоров, что преступно родиться от неимущих родителей, и не суметь в течении жизни скопить денег на старость. Будьте довольны уж тем, что сострадательным благодетелям угодно было, пока у вас были силы, пользоваться вашими услугами для того, чтобы пустить в обращение свои капиталы, которые, без вас, не приносили бы им дохода: теперь, когда вы калеки и ни на что не годитесь, уходите прочь; вы мешаете движению: ничего для вас больше сделать нельзя”.

Вышеуказанное признание не единично. Послушаем еще: „Дарвинизм ничего общего не имеет с социализмом. Если можно ему приписать какую-либо политическую тенденцию, то разве только аристократическую, ибо теория „подбора” учит, что в человечестве точно также, как в море растений и животных, везде и всегда только очень ничтожное меньшинство привиллегированных развивается и живет полной жизнью, огромное же большинство чахнет и раньше или позже погибает. Жестокая борьба за существование царствует повсюду, и только избранное небольшое число сильнейших и способнейших в состоянии победоносно выдержать конкурренцию; большинство же в силу необходимости должно погибнуть”. (Цитата из Геккеля в „Darwinisme social” Готье).

На этот раз, нищие и голодные, с вами не церемонятся: развитие буржуазии роковым образом влечет за собою гибель пролетариев, если не всего пролетариата; каждое новое наслаждение, приносимое наукою в дар буржуазии, соответствует новому страданию для рабочего класса. Чтобы существование буржуазии было обеспечено, необходимо приковать пролетариат на веки к ярму, под которым она его держит. Так говорит ученый буржуа Геккель, вероятно, понимающий то, что говорит, ибо на то он ученый.

Разве не возмутительны претензии буржуазии на превосходство! Ведь единственное их превосходство состоит в том, что они появились на свет после своих отцов, среди роскоши, с капиталами, обладая всеми средствами, необходимыми для развития, с одной только заботой: жить и наслаждаться!

Прежде высшим классом считало себя дворянство; имея возможность упомянуть кого-либо из более или менее отдаленных предков, какое-нибудь деяние его, часто достойное бандита или сутенера высокой марки, дворянин считал себя неизмеримо выше всякого не дворянина, не записанного в родословные книги. Ныне дворянское происхождение уступило первенство капиталу. Достоинство человека измеряется не предками его, а деньгами. Дворянин определял цену себе количеством чужих жизней, насильственно прекращенных его предками; капиталист — количеством совершенных им грабежей.

Убийц и грабителей, вот кого хотят представить „цветом” человечества!

Они то цвет! Ведь прошло едва столетие, как их сословие получило власть, и оно уже разлагается, и неизвестно, что оно представляло бы из себя теперь, если бы не постоянный живительный приток перебежчиков из рабочего класса, которыми жажда наслаждений и власти пополняет их ряды.

На каком поприще доказали они свое превосходство? Не в области ли науки? Но, ведь, известно, что их оффициальная наука всегда тормозила истинную науку; всякое научное открытие прежде всего подвергается ими гонению, и признается только тогда, когда его значение слишком для всех очевидно. Усилия оффициальных ученых авторитетов направлено, главным образом, к тому, чтобы из всякого научного явления выжать и выудить оправдание для господствующего эксплуататорского строя.

Или в области искусств и литературы? Нет ни одного истинно талантливого произведения человеческого творчества, которое не осмеивало бы современных предрассудков и учреждений, и не отказывалось бы от солидарности с ними.

Они всегда преследовали всякого, вливающего свежую струю в искусство, и расточали милости и награды мелким посредственностям и бездарным ничтожествам.

Но, может, быть они обнаружили свое превосходство в сфере политики? В политике они представляются сбродом проходимцев и насильников, не имеющих за душою ни одного положительного устоя, ни одной идеи, на которой могли бы обосновать свои претензии на превосходство; это — люди сомнительной репутации, торгующие своей влиятельностью и пользующиеся властью для скорейшего обогащения.