Будущий король (не) желает познакомиться - 2 - страница 35

–… внепланового зачатия, – закончила за демона я.

– В точку! – разродился неожиданной похвалой Тиес.

– Они боялись, – мой голос запнулся, – подвергнуться надругательству? Но почему? Сократ рассказывал, что они могли убивать и даже забирать чужую силу!

– Видимо, твой фамильяр, – мрачный взгляд исподлобья от Сатуса, – «забыл» объяснить тебе подробности данного процесса. А они… достаточно интимные.

Мои глаза невольно выпучились, а рот приоткрылся.

– То есть, они убивали во время…

– Да, – упавшим до хрипоты голосом, от которого почему–то стало щекотно в груди, отреагировал Сатус и тут же отошел от меня подальше.

Испугался, что брошусь на него с постельными намерениями?

– То есть, получается, – запустив пальцы в волосы, попыталась разобраться я. – Они таким образом и убивали, и одновременно ставили под угрозу себя?

– Угрозой данный процесс являлся только в том случае, когда партнер подходил под требования, – с изрядной долей снисходительности проговорил Инсар, в то время, как сидящий рядом Ферай Кан бурил взглядом пол, не моргая и не шевелясь. – А таковых, как ты понимаешь, не так уж и много.

– Мы забыли, с чего начался этот разговор, – отмер вдруг Кан, прервав нашу оживленную дискуссию на животрепещущую тему.

– А, кстати, с чего? – сверкнул широкой улыбкой Инсар, на дне глаз которого притаилось что–то хитрое.

– Со степени выживаемости Миры в условиях преследования убийцей, – ответил ему Сатус.

– Я бы оценил её как низкую, – с неким подтекстом хохотнул светловолосый, и добавил, обращаясь почему–то к Сатусу: – Но на месте Миры я бы переживал по диаметрально противоположному поводу.

– Заткнись, – рыкнул на него демон, как–то очень старательно не глядя в мою сторону. – И это не просьба.

– То, что она, будучи эмпузой, выжила в одиночку – уже иначе, как чудом не назвать, – проигнорировав своих друзей, начать размышлять вслух Кан.

– Она выросла в мире без магии, так что, это вполне объяснимо, – пожал плечами Инсар, без возражений сменив тему и перестав улыбаться.

– Скорее всего, именно поэтому её туда и отправили, – Кан поднял взгляд, наполненный недоступными для моего понимания мыслями. – Или там оставили.

– Меня никто не оставлял и никуда не отправлял! – возмутилась я. – У меня есть семья, в которой я родилась!

Но слушать никто не стал.

– Её магия никогда не достигнет уровня предков, – бросил Кан, повернувшись к Сатусу.

– Этого и не нужно, – холодно отреагировал принц. – Достаточно будет того, что она уже умеет.

– Она не умеет, – хмыкнул Тиес. – Она действует не осознанно.

– Значит, пока мы будем искать убийцу, – решительно заявил Сатус, – наша помощница будет учиться.

– Чему? – растерянно моргнула я.

– Осознанности, – холодно отрезал демон.

– Сперва надо домой вернуться, – Инсар поднялся, с наслаждением потягиваясь. – И желательно, без этих, – он кивнул в сторону заваленного входа, – в арьергарде. Элеонор нам весь мозг выест, если мы на «хвосте» притащим в Академию стадо парнокопытных с луками наизготовку.

– Парнокопытные? – уставилась я на Тиеса.

– Ты закинула нас в мир, где хозяйствуют центаврусы, – посмеиваясь, пояснил демон, сунув руки в карманы. – Это такие чудища, которые сверху, как мы, а снизу – как кони.

– То есть, они разумные?

– Ровно настолько, насколько необходимо чтобы не вымереть окончательно, – отмахнулся демон.

– Но стреляют хорошо, а бегают еще лучше, – вставил Сатус, приближаясь к валуну и прислушиваясь к тишине, которая уже давно установилась снаружи. – Кажется, они ушли.

– Без разницы, – пожал плечами Тиес. – Нам ведь не нужно выходить, чтобы вернуться обратно, верно, малышка?

И светлые глаза, в которых, словно солнечные зайчики в яркий полдень, заиграли розовые блики, пытливо уставились на меня. В его взгляде была мягкость и теплота, каковыми обладает уютная постель, облаченная в чистые шелковые простыни и согретая перед сном разожженным в камине огнем. Но за красивой, какой–то фарфоровой улыбкой, скрывалось жестокое желание подлить масла в огонь и превратить ласковые языки пламени во всепожирающий костер. Он хотел найти себе новую жертву, ту, которая будет одновременно и боятся его, и боготворить, и этому нарастающему, жадному желанию, демон не сопротивлялся. Не умел и не хотел. Потому что ему это нравилось. Ему нравилось заставлять желать себя, а после ломать попавшую в капкан жертву, уничтожая волю в своей игрушке, до тех пор, пока он сам, его суть, его личность, не выместят собой весь её мир. Пока не останется ничего, кроме него.