Бумеранг - страница 6

После этого я решил никогда не отправить свои стихи в газеты и журналы. С тех пор стесняюсь и пишу стихи тайно, так, для души. Прячу от людей пожелтевшие тетради, где написаны мои стихи — признался Саяк.

— Бедный! Но вы не огорчайтесь на этого, как его, Константина. Он не прав. Внешний вид у вас нормальный. Если честно, ваши глаза делают ваш внешний вид еще более привлекательным. Поверьте мне, честное слово! Вот, придет время и вы станете одним из великих поэтов мира! Это очевидно. Так как у вас чистая душа настоящего поэта и я твердо уверена в том, что стихи такого парня, как вы, не должны быть плохими. Я хочу стать вашей первой читательницей. А интересно, вы покажете мне рукописи ваших стихов? — сказала Зебо.

— Да, только если вы обещаете не показывать их никому — ответил Саяк, широко улыбаясь, как молодой месяц над вечерним лугом.

Раньше суббота и воскресенье для Саяка были праздниками свободы, как день независимости страны. Сейчас стало наоборот. Теперь он с нетерпением ждет прихода понедельника и стремится в школу, как самый хороший ученик в мире. Школа начала казаться ему не концентрационном лагерем, как раньше, а дорогим и комфортным курортом с пятизвездочным отелем, тихим райским уголком, лазурным берегом, где шумят на морском ветру пальмовые рощи и видны под прозрачной водой коралловые заросли с косяками разноцветных мальков. Учителя начали ему напоминать молчаливых, безобидных добрых монахов, которые живут в монастыре над горными ущельями и молятся Аллаху, довольствуясь куском засохшего хлеба и водой. Особенно учитель Увадагуппиев. Он стал хвалить Саяка, что он начал учиться хорошо, все время глядит в доску, благодаря Зебо, которая сидит рядом с ним. На самом деле Саяк глядел не в доску, а на Зебо. Он однажды написал странное письмо на лист бумаги и осторожно ей протянул. Текст письма был таков:

— Красногвардейка, Зебо Ниязува! Приказываю именем революции! Быстро выпрыгнув в открытое окно, сядьте на носорог и скачите галопом к берегу реки «Кашкалдак», через степь, где на вольном ветру колышется волной серебристый степной ковыль. Скачите, махая саблей налева и направо, попутно обезглавили белогвардейцев конной армии Колчака и Деникина. Там, на берегу вас ждет наш человек, комиссар Увадагуппиев. Он переправит вас на пароме через реку на другой берег и вы оттуда поездом отправляетесь в далекий Туркестан, чтобы воевать против банды басмачей курбаши Куршермета, Ибрагимбека Лакая и кровожадного Джунаид хана!

Тчка, председатель ревкома генерал лейтенант Саяк Сатыбалдизаде.

Прочитав такое, Зебо начала безудержно смеяться, трясясь всем телом и закрив свой рот рукой, чтобы не заходить.

После уроков Зебо просила Саяка, чтобы он больше не писал ей такие смешные письма на уроках, которые заставляют ее смеяться и самое страшное то, что эти письма могут попасть в руки одноклассников или учителей.

— Я прочла ваши стихи, которые поразили меня. Настоящие произведения искусства! Придет время и ваши сборники стихов будут издаваться с многомиллионными тиражами и распространяться по всему миру. Поверьте мне, Саяк, у вас великое будущее! — сказала она, возвращаясь домой, после уроков.

Саяк поблагодарил ее за хорошие слова, сказанные в адрес его стихов.

— Когда вы станете великим поэтом, и приедете из Парижа в Узбекистан, чтобы посетить свою Родину, я подойду к вам, с вашей книгой в руках и буду просить, чтобы вы дали мне автограф. Вы подпишите книгу, и отдадите ее обратно, с улыбкой на устах, так и не узнавая меня — сказала, задумчиво улыбаясь Зебо и мерно шагая по осенней дороге.

Тут Саяк резко остановился и сказал: — Нет, я никогда не уеду в Париж, даже если стану великим поэтом! Я лучше сожгу все свои стихи и отрублю себе руку топором, чем отдалятся от вас! — сказал он.

— Да ладно, я пошутила! — сказала Зебо, весело смеясь. Потом продолжала: — Вы лучше скажите, как вам удалось научиться писать такие удивительные стихи? Какие книги вы читаете? Если честно, я тоже хочу попробовать писать стихи или прозу на худой конец — сказала Зебо.