Бунтарь без невесты - страница 54

— Если ты считаешь, что я собираюсь пресмыкаться перед этими столпами общества, то я вообще не желаю тебя знать. — На щеке его задрожал мускул. — Скорее всего, они уже и так знают все то, что ты собираешься им рассказать, ведь это их работа. Они обязаны это знать, перед тем как голосовать по вопросу о твоей лицензии. Не обязаны, скажешь?

— Ну конечно, обязаны, — ответила Тея. — Но никто не идеален. Это маленький городок. Они считают, что и так все знают. Но дело не в них, а в тебе.

— Ты не сделаешь этого, Тея, — твердо заявил Дэймон. — Это слишком похоже на вымаливание прощения за мои прошлые грехи. А я отказываюсь признавать, что в чем-то виноват перед ними.

— Ты и не виноват, Дэймон. Ты был ребенком, а они не захотели тебе помочь. После завтрашнего вечера они осознают свою вину. Поймут, что всего в жизни ты добился сам, а единственной твоей опорой была старушка. — Тея положила ему руку на грудь, чтобы отодвинуть от себя. — Они сами попросят твоего прощения, если это столь важно для тебя!

— Не попросят, потому что не услышат ни слова из твоей адвокатской речи. — Он уже не спорил — просто приказывал.

Это проявление мужского упрямства было столь бессмысленным, что Тея чуть не расплакалась. Не из-за себя, не из-за лицензии, а из-за Дэймона — он был единственным виновником своей изоляции. Он был упрямцем и гордецом, и это мешало ему думать разумно. А всегда считается, что именно так себя ведут женщины.

Так вела бы себя Тея, если бы оказалась на его месте. Но речь шла о Дэймоне.

— Тея Берч, ты клянешься, что ни при каких условиях не проболтаешься о том, что я просил тебя сохранить в тайне?

— Я уже говорила тебе, что сохраню в секрете все, что ты доверил мне. То, что я собираюсь завтра сообщить всем, я узнала не от тебя. — Солнце спустилось за горы, пропитавшийся сосновым запахом воздух стал еще холоднее. Тея вздрогнула и потерла замерзающие руки. — Собрать нужные сведения было не так уж сложно, ты все-таки не секретный агент.

— Вот именно. Любой может составить обо мне собственное мнение. Так что и не надейся удивить их чем-нибудь новеньким.

Заметив, что она дрожит от холода и делает жалкие попытки согреться, он снял свитер и натянул на нее. Тепло свитера окутало Тею до колен. Она почувствовала характерный мужской запах — смесь пота, мыла, свежесрубленного дерева и дорожной пыли — и не удержалась от умиротворенного вздоха.

— Ты делаешь ошибку, Дэймон.

— Это касается только меня.

Тея тяжело опустила плечи.

— Меня тоже, Дэймон. Ты забыл о лицензии?

— Ты добьешься ее в любом случае. — Он пытался скрыть боль за злостью. — Если тебя волнует только это, то я уверен, что ты найдешь другой способ.

— Разумеется, меня волнует не только это, ты, болван! — Она размахивала руками в слишком длинных для нее рукавах. — Я не хочу… чтобы ты и дальше чувствовал себя отщепенцем. Ты заслуживаешь лучшего.

Дэймон взял обе ее руки.

— Я думал, ты другая, Преббл! Я думал, тебе по нраву жизнь на свободе. — Он покачал головой. — Но нет. Теперь, узнав, что я не так уж и плох, ты пытаешься втиснуть меня в свои рамки.

— О Дэймон! — Будь у нее хоть одна свободная рука, она бы наверняка влепила ему пощечину. Он, видимо, догадался об этом и сильнее сжал ее руки. — Неужели ты ничего не понимаешь? Я же люблю тебя! Я скажу об этом отцу и Челси, скажу городскому совету, скажу всему миру. И единственным человеком, который мне не поверит, будешь ты!

Застигнутый врасплох Дэймон в изумлении выпустил ее руки, и Тея, воспользовавшись этим, вылетела из комнаты. Догнав ее, Дэймон развернул ее лицом к себе.

— Преббл, я… — Какую-то секунду в его взгляде было сомнение, но потом он накрыл ее губы своими.

Самоуверенность быстро сменила недавнее сомнение, это чувствовалось в каждом дюйме его тела. Он не спрашивал, он знал, что ее позволение не требуется. Тело Теи говорило за нее.

— Дэймон, — простонала она, — отнеси меня наверх.

Он прижал ее к себе.

— Я не могу. Не сегодня.

— Не можешь? — Она отчаянно пыталась понять смысл его слов.

— Этого недостаточно, Преббл, мне нужно нечто большее.

— Большее? — прошептала Тея, готовая вот-вот расплакаться. — Я только что призналась, что люблю тебя, а ты говоришь, что тебе нужно нечто большее?