Бурёнка, Ягодка, Красотка - страница 8

Егор Петрович погладил Чудесницу по широкому боку. Шерсть под рукою была тёплая и гладкая. Потом он ушёл на своё обычное пастушеское место, где его ждала Жучка. И больше Егор Петрович к Чудеснице не подходил — как-то считал это для себя неудобным. Хотя, в общем-то, что они, коровы, понимают!

На следующее утро Чудесницу увезли. Она не видела Егор Петровича, а Егор Петрович её видел. Чудесница стояла в кузове и смотрела на всё спокойно, уверенно, сверху вниз. Думала: может, за наградой.

Машина тронулась, побежала по дороге, ударяя на выбоинах колёсами. Но вот стала меньше, скрылась за лесом. И только остался после неё висячий пыльный след.

С самого утра Булат был не в настроении. Шатался по лугу взад-вперёд, пасся плохо. То и дело угрюмо опускал здоровенную башку, рыл правым рогом землю. Вроде бы чуть царапнет, а такую дернину выворотит — страшно. «Ну что делать, — думал Егор Петрович. — Встал не с той ноги. Ног-то четыре. Не мудрено и ошибиться!» Коровы расступались перед ним, как перед танком. Каждая торопливо шла куда подальше, раскачивая на ходу тяжёлым выменем. Жучка, которая терпеть не могла никакого разброда (так уж приучена!), бросилась было собирать их. Но Егор Петрович строго остановил её:

— Не лезь! Ляжь спокойно и лежи. Уж сама до седого хвоста дожила, всё учить тебя надо!

Жучка вернулась, легла чуть обиженно, отворотила голову: мол, что мне, больше всех надо? Но не могла так улежать долго. Поднялась, встала, перебирая лапами. Наконец не выдержала, тявкнула, но только тихо-тихо — чтоб одному хозяину слышно. Егор Петровичу и тревожно было и смех на неё брал: вроде бы Жучка его упрекала.

А что тут поделаешь? Бык он и есть бык. Корова — чем смирнее, тем лучше. И пасётся прилежней и молока больше. А если бык тихого нрава, значит, в нём настоящей породы нет.

Всё-таки Егор Петрович решил пойти к Булату — утихомирить его. Мало ли, может, и получится. Хотя что-то не помнил Егор Петрович такого случая, когда Булат вдруг успокаивался так, за здорово живёшь.

Не пожалев своего завтрака, он взял большой ломоть чёрного хлеба, порезал на него кружками солёного огурца да сверху ещё высыпал щедрые щепоти три соли. Получилось настоящее коровье пирожное. В другую руку он, однако, не забыл взять кнут. В обход стада, по краю луга, Егор Петрович пошёл к тому месту, где угрюмо рыл землю Булат.

Не доходя шагов пятнадцати, старый пастух остановился. Остановилась и Жучка. Села, обвив задние лапы хвостом. И глядела она туда же, куда хозяин её, — на Булата. Всё понимала!

А Егор Петрович невольно залюбовался своим быком. Могучий, смоляной. Шкура сверкала на нём, словно богатырские доспехи, в носу тяжело покачивалось стальное кольцо, хвост упруго развевался и вздрагивал. От морды, заросшей коричневатой короткой шерстью, тянулись густые и толстые, как суровые нитки, слюни. «Ну разбойник! — с удовольствием подумал Егор Петрович. — Ну порода!» Он тихонько кашлянул, чтоб голос его получился звучнее и уверенней, позвал:

— Булатка, Булат…

Ступил ещё шага два вперёд, Протягивая на раскрытой ладони «пирожное». А другая рука между тем крепче сжала кнутовище.

— А, Булат?

Бычина медленно поднял пудовую свою башку. Егор Петрович увидел, как на шее у него заиграли стальные и гладкие бугры мускулов. Глаза Булата, налитые красной кровью, не предвещали ничего хорошего. Раздумывать было некогда: если кинется — тогда его не остановишь. Егор Петрович резко бросил вперёд правую руку. Свистнул по воздуху, громко выстрелил кнут. Вздрогнули коровы, Жучка отпрянула в сторону. Егор Петрович смело пошёл на быка, стрельнул ещё раз, ещё. Наконец кнут взорвался в каком-нибудь метре от Булатовой морды. «Я тебе!..»

И тут бык нескладно подпрыгнул, повернулся и побежал, задрав хвост.

«Эх ты, горе моё! — засмеялся старый пастух. — Обычай бычий, а ум телячий». И он вздохнул спокойнее.

Но представление на том далеко ещё не кончилось. Сперва-то Булатка побежал, просто испугавшись. Но тут же, видно, заметил встревоженных, присмиревших коровок. И сообразил, что бегать ему никак не пристало. И тогда он сделал вид, что бежит на них, загудел во всю иерихонскую свою глотку — коровы кто куда… Потом сбились в кучу к самому лесу. Уж какое там пастись! Егор Петрович, Булат и Жучка остались на лугу одни.