Быль, ставшая легендой: Отдельная Коломыйская пограничная комендатура в боях с фашистскими захватчиками - страница 34

— Спасибо вам…

— Не стоит. Да ты нас не бойся!

— А я и не боюсь.

— Видим сами, что не боишься, если слепой в такой путь пошел, — сказал первый дед.

— А ты, дед Ефим, не темни, говори прямо.

— А как еще сказать? Вот ты и скажи, дед Тарас!

Вмешиваюсь в их разговор:

— Не смогли бы вы, дедуси, помочь раненому?

— Где он? — спросили они в один голос.

— Около большой скирды лежит, кровью истекает.

— Что ж это ты, бисова душа, молчал! — крикнул на меня дед Ефим. — Садись быстрее!

Попросив их минутку подождать, положил палку на землю, вытащил из кармана гранату, извлек из нее запал и спрятал его в кармашек гимнастерки.

— Поехали!

Заждавшиеся кони быстро поскакали вперед, как будто бы чувствуя, что сейчас многое зависит и от них. За разговором время пробежало незаметно. Наконец дед Тарас придержал коней и спросил:

— Не эта скирда?

Я напряг зрение. Нет, не эта. Поехали дальше, останавливались еще несколько раз. Наконец, нашли то место и скирду, которую искали. Когда подъехали, Сергей лежал на боку, лицом к земле.

— Что делать? — спросил дед Тарас.

— Что! К фельдшеру нашему надо его! — сердито сказал дед Ефим.

— Но там же немцы! — вырвалось у меня.

— Ну и что? Где их сейчас нет?! Не они хозяева, — мы. Понятно, сынок?

Когда раненого стали поднимать, он пришел в себя.

— Куда? — забеспокоился он.

Увидев меня, затих. Затем спросил:

— Ну как, взорвали?

— Пока нет. Взрывов не слышно было…

— Надо взорвать, братцы! — застонал Сергей.

— Обязательно взорвут, Сережа! — отвечаю ему с полной уверенностью.

Старики бережно уложили бойца на телегу, прикрыли соломой. Я подошел и спросил, удобно ли ему. Он молча показал большой палец. Потом протянул свой пистолет, сказал: «Возьми, пригодится».

— Спасибо, — отвечаю. — У меня есть. Вот разве ему, — и отдал пистолет деду Тарасу.

— Сберегите его, как сына сберегите! — прошу стариков на прощанье.

Расстались мы, как давнишние друзья.

Когда телега была уже далеко, вспомнил, что даже фамилий не спросил у этих людей…

До сих пор вижу перед собой молодого парня из Красного Луча, что на Донбассе, по имени Сергей. Может быть, кто-либо из читателей знал его? Отзовитесь.

Потеряв время и не найдя разъезда, стал дожидаться Петренко и Смирнова под стогом сена. Ведь они должны были вернуться за Сергеем, если все кончится хорошо.

Время тянулось неимоверно медленно. Как они там? Живы ли? Почему до сих пор не слышно взрывов? Неужели все сорвалось?

Потом мысли возвратились к Сергею, к старикам Тарасу и Ефиму, замечательным советским людям. Вот уж поистине богатство нашей Отчизны — миллионы любящих ее всем сердцем людей!

Сегодня 9 августа. Сорок девять дней и ночей идет ожесточенная битва с немецко-фашистскими полчищами. Сколько еще впереди испытаний…

Мои мысли неожиданно прервал гул авиационных моторов. С запада летели фашистские стервятники бомбить и разрушать наши города и села. От бессильной ярости защемило сердце.

Вдруг к реву вражеских самолетов отчетливо стало примешиваться знакомое жужжание наших «ястребков». Я не видел воздушного боя, но по звукам чувствовал, что стервятникам на этот раз не удалось прорваться. От сердца отлегло.

И тут послышался нарастающий неприятный вой. Дрогнула земля от мощного взрыва. Вероятно, взорвался на собственных бомбах подбитый вражеский бомбардировщик. Поле озарилось ярким пламенем: горела неубранная пшеница.

Огонь быстро распространялся по полю, приближаясь к стогу сена, в котором я лежал. Уже ощущалось его жаркое дыхание, доносимое ветром. «Хорошо, что увезли Сергея!» — мелькнуло в сознании.

Внезапно огненный вал вытянулся в одну извилистую линию, остановился и сник. «Речка!» — облегченно вздохнул я.

Да, линия фронта видимо недалеко, а моих друзей все нет. Уже прошли все сроки. Но ведь это война, все могло случиться…

Ночь прошла неспокойно. Невдалеке двигались войска и техника, гудели самолеты. Линия фронта должна быть проходила совсем рядом. До утра не смог сомкнуть глаз. Где же Михаил Петренко и Федор Смирнов? Что с ними?

Утро! Пятидесятое утро войны… Чуть рассвело. Усталый, полуслепой, с трудом тронулся в путь. Откуда брались силы, не знаю. Старался идти через рощи, перелески, поля, где ползком, где пригнувшись, чтобы не натолкнуться на немцев.