Былина о Микуле Буяновиче - страница 57
— А усаживайтесь, где кому поглянется, — весело говорила Анисья и, увидев в дверях Лизаньку, прозванную за красоту Цветочком, радостно воскликнула:
— Лизанька! Вот умница предорогая! Как это тебя ко мне пустили?
Девушка была в цветастом сарафане и казалась ярким полевым цветочком, раскрывшим губки-лепестки в улыбке.
— А я убежала, будто к подружкам, — задыхаясь, вымолвила она и указала на подружек, шедших за нею следом.
Подружки ее, в разноцветных сарафанах, конфузливо прижались у порога, застыдились, закрывая фартуком лица и, испуганно шепчась друг с дружкой. Лизанька Цветочек их утешала, чтобы знали, что она тут главная:
— Да ничего… Никто не скажет! — и, захохотав, зажала рот передником, потом брезгливо вытянула губки, — А тады уйдем!
— Ежели я отпущу — уйдете, а то в каталажку засажу! — сказал Митька Калюшкин для красного словца.
— И их ты какой удалый! — огрызнулась Лизанька, — Не застрелил, а уж и зажарил.
— Да ты сыграй им — вот и не уйдут. Палкой не выгонишь! — посоветовал Слесарь.
Раздвигая гармошку, Митька вопросительно посмотрел на хозяйку и спросил:
— Можно сыграть?.. Хочется мне Лизаньку мою размотоластить… Ишь она зубастая какая!..
— А ты выпей сперва рюмочку, — подавая Митьке водки, улыбнулась девушкам Анисья.
И этот взгляд лучше музыки и крепче слов приковал Лизаньку. Нехорошие шли слухи об Анисье, а Лизаньке она мила была.
— Смочи своей тальянке голоса! — не унимался Васька Слесарь, поглядывая на пирог.
Бери пирога-то!.. Берите все! Подсаживайтесь девки!.. — расходилась, разворачивалась во всю широкую натуру загулявшая Анисья.
Митька, встряхивая кудрями, подбодрил ее:
— Эх, и хороша же наша Анисья Ивановна! Быть бы ей над нами, как у сказке, над разбойниками. Ну, за ваше драгоценное, Ивановна!
Он, мастерски и лихо откинул голову назад, мигом выпил свою рюмку.
— У-ух, и масляный у те, Митька, язычок! — сказала Стратилатовна, радостно всем улыбаясь.
— Ничего язык мой не стоит!.. Сколько я его трепал на днях — Лизаньку сватал — не поддается… Вот она, ишь, ухмыляется. — Митька указал на задорно улыбающуюся Лизаньку. — Дорого хотит узять за нее батька. Ну, только што хоть батька ейный и Ваня широкан, и все же таки я его переширю.
— Разбогател што ли? — наливая и поднося просвирне вторую, спросила Анисья низким голосом.
— А голова у меня на плечах на што?.. Хе-хе, я голову в заклад за Лизаньку отдам, а все-таки она будет моей. Верно, Лизанька?
— Много стоит твоя голова? — огрызнулась девушка.
— Лизушка!.. — грозно покачал головой Митька. — Ох, буду я богатый — ты собачкой подползешь за мной!
И грянул на гармонике, молодецки подпевая:
Яша стоял у косяка двери и смотрел на всех с сожалением, а Стратилатовна его жалела:
— Яша! Выпей рюмочку… Али пивца?
Яша даже замахал руками.
— Што ты, што ты! Для чего мне?
— Неужели не пьешь? — удивился Васька Слесарь. — Вон девчонки и те пьют, дурак Иваныч! Оно сладкое! Как выпьешь — хорошо на свете жить, как дома… Давай выпьем, водочки, а, старичок?.. А, сон-то свой, што прошлый раз нам рассказывал, вправду штоль видаешь, а?
— А што мне врать?
— И все про тоже? Про избушку, про скиты?
— А, конешно, про мою избушку…
— А правда, Яша, будто с тобой сам архиерей разговаривал? Али ты это врешь, а? — допытывался Васька.
— А што мне врать? — все также ровно и незлобиво говорил Яша. — Понятно, разговаривал. Он вот так вот стоял, а я вот эдак.
— Ну, и он, значит, тебя заметил?..
— А уж этого я не могу знать. Только в ту пору мне впервые приснился сон этот мой. Часовенка для спасения души… Избушечка такая. Да…
— Ну, выпьем за твою избушечку, Яша! — умиленно попросил Слесарь.
Но за Яшу снова заступилась просвирня:
— Да ведь он, поди, еще не кушал, а ты с вином.
— Ах, Господи! Да иди ты, святоша несчастный! — неторопливо прервала Анисья, которой почему-то неприятен был весь этот разговор про Яшину часовенку. — Иди ты за своей просвиркой. Здесь тебя больше не надо.
Но Яша продолжал стоять и успокаивал Анисью:
— А ничего, я подожду. Я привышный.