Цель вижу, атакую! - страница 10

— До чего докрутил?

— Меня чуть травить не стало. Самого себя слушать противно.

— Педагогический прием возымел свое действие?

— Ох и возымел.

Хотя разговор они вели в привычном еще с училища ироническом тоне, Константин не улыбался. Его резко очерченные губы как бы отрезали каждое слово. На лбу обозначились нитяной тонкости морщинки. «Что-то Кость- ка волнуется больше меня, — заметил Виктор. — Впрочем, я лопух, неблагодарная скотина. Просто он знает больше моего и переживает глубже».

— Обстановка, Витька, хуже, чем ты думаешь.

— Имеешь сведения?

— Из достоверных источников.

— От Наташки?

— Не важно. Впрочем, не от нее. Так вот, тебя отстранят от полетов.

— Догадываюсь.

— Это не все.

— Да?

— Да, Плохо ты знаешь психологию начальства. Полковник, конечно, своим умом живет. И все же перед старшим штабом не устоит. Расстановка сил не в твою пользу. Даже новый замполит не на твоей стороне. Кому нужны потенциальные носители…

— Ты что? Тоже так думаешь?

— А кому нужно знать, как я думаю. Тут числитель работает. Скумекал? Под лежачий камень вода не течет. Иди-ка ты, друже, на поклон к бате, а еще лучше к Девятову. Ударь челом: так, мол, и так, конь о четырех ногах и тот спотыкается… Искуплю.

— Смеешься?

— Ни-ни.

— Да разве они сами не видят, чего я стою?

— Видят — не видят. Чувствуют — не чувствуют. Это все подмосковная лирика. Иди, поздно будет.

Маленький круглолицый Додонов пожевал губами. У него был немного растерянный вид. Вот и Костьке хлопоты и заботы, хотя и своих по горло. Только что посадку на честном слове совершил, а тут я еще путаюсь под ногами… Вот советует: иди проси. А что от этого изменится?

Виктору вспомнилась смешная игра, которую он в детстве придумал сам. Маленький Витька выходил из своего узкого, мощенного лобастым булыжником переулка на широкую площадь — «сковородку». Впереди открывался проспект с новыми высокими домами. Витька останавливался, прикладывал ладошку к козырьку старенькой кепки и от козырька проводил воображаемую прямую линию к крыше самого высокого здания. И ему казалось, что он, такой маленький паренек, одного роста с домом-гигантом.

Витька и тогда догадывался, что это какой-то обман. Ну, а потом, узнав о законах перспективы, понял, отчего так происходит. И все же продолжал равняться с гигантом. Так хорошо было представлять себя большим, сильным.

Иллюзии. Ну разве мне будет спокойнее от того, что обо мне майор Девятов станет думать лучше? Что это изменит? Мой товар на витрине. Как летаю — так и летаю, разве это нельзя понять? И что месить языком, если не доказал в воздухе, не доказал самому себе. Эх, дали бы еще разок пройти в сложняке!

Он внимательно посмотрел на Кульчинского.

Что-то уж очень Костька взволнован. Какой-то странный блеск глаз, словно у больного. Острит, как всегда, а не улыбается.

— Костя, ты как себя чувствуешь?

— В каком смысле?

— В обыкновенном. Давление, пульс?

— А, ты вот о чем. Все в норме. А что?

Их разговор неожиданно прервался: за входной дверью, на улице, кто-то зашагал по скрипучим доскам крыльца. Друзья, как по команде, выглянули.

От «крейсера» уходила женщина в зеленой кофте. Тут как тут.

Кульчинский и Додонов рассмеялись.

Возвратившись с рыбалки, Иван Алексеевич прежде всего выпотрошил и пожарил рыбу. Он ловко с ней управился, так как был привычен к домашней работе. В своей однокомнатной квартирке Николаев поддерживал образцовый порядок. Обстановка в ней была довольно скромная. В прихожей на вешалке висела одежда для службы — шинель, китель, плащ-накидка, а поодаль — рыбацкая одежда: старая шинель, старый китель и старая плащ-накидка.

В комнате стояли книжный шкаф, стол, деревянная кровать, застланная двумя солдатскими одеялами.

К холостяцкому положению Николаева в гарнизоне привыкли. Даже местным дамам наскучил разговор на эту тему. Давние попытки сосватать его потерпели решительную неудачу и не возобновлялись. Весьма осведомленная «перехватчика» несколько лет назад рассказывала такую историю.

Будто старшая сестра Николаева, живущая в Москве, познакомила Ивана Алексеевича со своей подругой. Сестра заметила, что наконец-то удалось заинтересовать брата. Он охотно встречался и беседовал с миловидной и скромной молодой женщиной.