Час ночи - страница 58

— Да, ты меня знаешь, Соня, — с угрозой повторила она.

— Ах, душечка, ну вечно ты дико драматизируешь всё, — проворковала Софья Георгиевна со сладкой улыбкой. — Вова в безвыходном положении, пойми ты, ради бога!

— А вы поймите, что я из-за вас теряю клиентуру. А заводить новую, как ты знаешь, — это жуткий риск.

— Но ты же получаешь не только от Вовы. У тебя ведь идёт и прелестный импорт. Так что можно маневрировать.

— Попробуй. Это маневрирование стоит жутких нервов. Вот, например, вчера. Показывала в одном доме туфли. Решила подкормить, подогреть интерес. Обычно приношу туда ерунду. А на этот раз вот решилась. Пришли, конечно, соседки. Туфли, скажу тебе, прелесть! Англия, Италия. Все мерят, глазки горят. Вдруг звонок. Грубый мужской голос: «Кто у вас?» Это середина дня. Муж на работе. Я обмерла. Обе соседки вмиг улетучились. Эти курочки думают, что если что случится, то они в стороне. А я бы их всё равно притянула. К счастью, приятель дамы пришёл. Представляешь? Купили всё, даже сумку, в которой всё лежало. Заодно пошёл и вульгарнейший эластик. Но ты только подумай, что я пережила! Кошмар!

Зоя Васильевна увлеклась, на дряблых пергаментных щеках проступил румянец, а в голосе звучали горделивые нотки. Вот, мол, какая я отважная и находчивая, и вот какая у меня работа — не всякая выдержит!

— Ну вот видишь! Пошёл и эластик, — весело заметила Софья Георгиевна. — А ты всё плачешь.

— Ай, брось! Ты же прекрасно знаешь, что это был не наш эластик. И потом если бы не тот приятель… Он покупал ей всё подряд. Боже, какая любовь! Нам такая и не снится! — И уже совсем другим тоном, без всякого перехода, Зоя Васильевна жёстко объявила: — Я знаю, что недавно получил Владимир Сергеевич. Знаю. Вот это мне и надо. Понятно? Я давно уже своим это обещала. Учти, дамам — соболь и норка, мужчинам — ондатра, пыжик, бобёр.

— Всё это безумный дефицит, — осторожно заметила Софья Георгиевна. — И всё, насколько я знаю, дико подорожало, ты учти.

— Набиваете цену? Старая вас уже не устраивает?

— Если платят больше, то надо брать больше. Это же так естественно, дорогая!

— Да? А раздевать лучшую подругу — это тоже естественно? Разорять её — это тоже естественно?!

— Не кричи! — вспыхнула Софья Георгиевна. — Никто тебя не разоряет. У тебя, слава богу, капитал…

— Не считай мой капитал!.. Не суй нос!.. Я тебе его откушу когда-нибудь, увидишь!.. — Зоя Васильевна не на шутку обозлилась, и остервенелый крик её раздавался уже на всю квартиру. — Свои считай!.. Свои!.. Их у тебя больше! Дачи строите! На чьи шиши?! На мои, может быть?!

— А ты как смеешь меня упрекать? — тоже повысила голос Софья Георгиевна. — Я тебя в люди вывела! Ты из моих рук зарабатывать начала! Нищая, нищая потаскуха — вот ты кем была!

— Ах, это я такой была? А ты? Да если я начну считать твоих мужиков, от слесаря, водопроводчика до…

— А-а!.. — истерично закричала Софья Георгиевна. — Дрянь!.. Мерзавка!.. А если я начну…

Вероятно, они ещё много наговорили бы друг другу, а может быть, произошло бы и что-то похуже, но тут в передней неожиданно раздались мелодичные переливы звонка.

Подруги мгновенно умолкли и вопросительно, с тревогой переглянулись.

— Разве ты кого-нибудь ждёшь? — прерывисто дыша, спросила Зоя Васильевна.

— Абсолютно никого. И… и это не наш звонок. Это… Это абсолютно чужой… — пролепетала Софья Георгиевна, поправляя двумя руками причёску.

Ох как не любили они обе такие неожиданные звонки и визиты, как боялись их! Софье Георгиевне иногда даже казалось, что это укорачивает ей жизнь.

Она поднялась со стула и, стараясь успокоиться, — поплыла в переднюю. У двери она прислушалась и, ничего за ней не уловив, спросила:

— Кто там?

Ответил мужской, весьма приятный и вполне интеллигентный голос:

— Ради бога, извините за беспокойство. Это квартира Владимира Сергеевича?

— Да. Но его нет дома.

— Если не ошибаюсь, это его очаровательная супруга? — промурлыкал мужской голос.

— Я, право… вас не знаю, — зардевшись, ответила Софья Георгиевна. — Одну секундочку…

Она торопливо завозилась с замками, потом бросила на себя быстрый взгляд в зеркало, висевшее на стене, поправила волосы и, наконец, отворила дверь.