Часы бьют полночь - страница 8

Ажиотаж сменился разочарованием. Стоило оказаться так близко к триумфу — и вот перед ними опять стена, за которой ничего не видно: ни что за сны ей снятся, ни как избежать неизвестности, которая ещё не наступила, но уже наступает, стоит за спиной, хватает липкими лапами за плечи.

И что с этим парком не так — тоже не видно. Или видно?

— Часть я смог разобрать, — быстро добавил Женька, увидев, как моментально сдулась Оля. — поначалу она писала более простой шифровкой. Читаешь каждое третье слово — и всё, вот тебе готовый текст, а о чём написано, со стороны не вид… эй, ты чего?

Он прервался на полуслове и с беспокойством заглянул Оле в глаза.

Последние слова одноклассника она не слушала: остановилась как вкопанная на полпути, застыла соляным столпом — точь-в-точь уродливый памятник у главного входа. Тревога, уснувшая было, разгорелась с новой силой и заколотилась о рёбра изнутри, словно пойманный ребёнком голубь.

Оля вдруг поняла, что казалось ей неправильным всё это время, пока они гуляли по заснеженному парку в поисках скамейки. По парку, в котором всегда было много народу, резвились дети, гуляли люди с собаками да пели нечастые зимние птицы.

— Тут слишком тихо, — прошептала она, сама пугаясь звука своего голоса — тот разом стал хриплым и жёстким, будто чужим. — И… пусто. Где все люди?

Женька оглянулся по сторонам — кажется, ему разом передалась её тревога — а Оля продолжила, чувствуя, как с каждым словом всё сильнее садится голос.

— И… следы. Эти следы на снегу. Они… чьи вообще?

Вот что она пропустила. Вот что отказывалась замечать наравне с необычной пустотой и тишиной обычно популярного городского парка. Элемент пейзажа, обыденный в городе, где регулярно ходят крупные бродячие псы — но не в парке, откуда их гонят местные сторожа.

Снег по обе стороны от дорожки был испещрён крупными размашистыми следами, слишком большими, чтобы принадлежать обычной домашней собаке.

И следов было много.

— Здесь… что-то лаяло, когда я была неподалёку в прошлый раз, — Оля не узнавала звуков собственного голоса. — Я подумала, люди с собаками, но… видимо, нет.

— Совершенно точно нет, — тихо, в тон ей, откликнулся Женька. — Как-то не хочется узнавать, что за тварь разогнала отсюда всех людей. Даже тех, кто их не видит.

О том, что некоторые твари могут влиять на тех, кто не способен их замечать, она тоже знала. Не просто знала — помнила. Их знакомство с Женькой-тяжёлым-случаем, самым загадочным учеником их класса, началось злосчастным сентябрьским днём, когда весь девятый «Б» отправился на экскурсию в Москву. По пути экскурсионный автобус пожрала огромная тварь, затянула внутрь себя, в собственное маленькое пространство, закольцованное и смертельно опасное.

Стася и Никитос из их класса были там вместе с Олей и Женькой — но после возвращения они ничего не вспомнили. Ни собственной смерти, ни жутких теней. Ни даже Игоря, брата Никитки, который пожертвовал собой, чтобы спасти остальных.

Оля помнила всё. И всех. Её заслуги в том не было: просто повезло в нужный момент оказаться рядом с одноклассником, слишком хорошо знакомым с миром чудовищ.

— Вопрос в другом, — прошептала она, чувствуя, как леденеет кровь, — зачем оно это сделало? Ты… не помнишь, когда ты сюда подошёл, ничего такого не было?

— Нет, — быстро ответил Женька, напряжённо что-то обдумывая. — Всё было нормально, пока я… о, чёрт.

Они догадались практически одновременно — и синхронно развернулись к выходу из парка. Памятник издевательски белел вдали очередным сугробом, словно подсказывая: не успеете. Оно доберётся до вас раньше.

Люди, не видящие чудовищ, большинству из тварей неинтересны. А вот видящие — другое дело. Значит, когда в парке появился Женька, то, что жило там — чем бы оно ни было! — обрадовалось и начало действовать.

— Оно расчищало охотничьи угодья, — севшим голосом пробормотала Оля. — Чтобы нам никто не помог.

Женька сориентировался первым.

— Валим!

Можно сделать окружающий мир более безопасным, думала Оля на бегу, пока задувал в уши ветер да собственное дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Можно не замечать их, делать вид, что не ощущаешь ничего, проходить мимо с безразличным лицом — и тогда они отстанут. Тогда они не смогут причинить вреда, даже зная, что ты их видишь. Тогда они, в конце концов, забудут о твоём существовании! Но даже так — не нарываться было проще и безопаснее, чем совсем ничего не чувствовать, глядя в чью-то оскаленную пасть.