Человек, который похитил королеву и распустил парламент - страница 20

Я знаю, что народ осуждает его теперь, но что еще мог предпринять Ригли в тот момент? Он стоял перед лицом вооруженных и отчаянных людей — ему самому в тот момент угрожал пистолетом какой-то сержант. Чего он мог добиться, если решился бы на какой-нибудь героический жест? И любой другой на его месте ничего не сделал бы. Поэтому Ригли сел на место, и это вместе со всем тем, что последовало дальше, несомненно, стоило ему политической карьеры».

Показания сержанта полиции Ньюстеда, дежурившего за столом у входа в кулуары, на предварительном следствии:

«Сопротивление было невозможно по вполне очевидной причине: каждый сразу понял, что это организованное нападение. Самое худшее, чего могли ожидать, — это появление на галерее для публики чудака, бросающего листовки в зал заседаний. Я хочу сказать, что это Англия, и вам никогда не придет в голову мысль о возможности вооруженного нападения на Вестминстерский дворец в четыре часа пополудни, поэтому никто и никогда не может быть готов к событиям такого рода. С их точки зрения, это была, конечно, легкая победа».

С телетайпной ленты: «…— Запасы устойчивые… — Промышленные акции… — Сообщается о беспорядке в палате общин… Неподтвержденные сообщения… Нападение на королевскую семью… Повторяем, неподтвержденные сообщения — нападение на королевскую семью».

Из протокола допроса лейтенанта Слингсби сержантом службы безопасности Лингфилдом:

«Ну давай, давай, Джон, почему ты не хочешь облегчить свою участь? Давай разберем все сначала. Нападение произошло в четыре часа. Правильно? Все находилось в зависимости от того факта, что королевская семья должна была вернуться во дворец как раз в это время. Правильно? Мы должны допустить, что Вайатту были известны некоторые факты об отъезде. Каждый дурак знал, что принц намеревался отправиться в путешествие по Карибскому морю, это ведь не составляло секрета. Верно? Но не было известно, что королева собиралась провожать его, и никто точно не знал, каким рейсом он собирался вылететь. Правильно? Вайатт же должен был знать об этом. Правильно? И что еще важнее, он должен был знать об этом заранее. Я хочу сказать, что даже гений с тремя звездочками не мог оказаться столь гибким. Так ведь? Следовательно, Джон, кто-то намекнул ему. Правильно? Кто-то в аэропорту, или во дворце, или где-то еще. Я обязательно докопаюсь до этого, Джон. Для этого мы и находимся здесь. Как один из руководителей, ты должен знать кое-что… Ну ладно, давай посмотрим, напоминает ли это тебе… Извини за то, что я давлю на тебя, Джон, против своего желания, но мы обязательно должны дознаться… Давай сначала попробуем… Да, да, конечно, позднее ты сможешь выпить. Ты говоришь, что Вайатт назначил время — четыре часа, очень удобное. Но ведь не могло же это произойти в четыре часа или около четырех, как говорится, по заказу? Я хочу сказать, что он должен был знать о передвижении королевской семьи именно в то время, когда это передвижение действительно имело место. Так ведь? А ведь об этом никто нигде не говорил ни слова… До утра об этом не сообщалось даже в правительственном бюллетене. Тогда кто же сказал ему? Ты можешь подумать, Джон. В нашем распоряжении еще целый вечер»…

— Мистер спикер, не будете ли вы так любезны покинуть кресло?

Человек невысокого роста, в черных бриджах, мантии и экстравагантном парике нисколько не смалодушничал. Он лишь почувствовал себя в нелепом положении. И тем не менее уверенно заявил:

— Никто не может приказать мне этого!

— Моего приказа вполне достаточно.

— Чтобы я подчинился, нужно нечто большее…

— Покиньте ваше кресло!

Спикер бросил на Вайатта сердитый взгляд. «Военный переворот… или я заснул и все это снится мне?»

— Только королева… — начал было он снова.

— Королева лишена свободы и находится под стражей.

— Что?!

В зале заседаний палаты общин воцарилась необычная тишина. Все услышали громкое восклицание спикера и инстинктивно наклонились вперед, пытаясь понять, что же, собственно, происходит. Спикер побледнел и вопросительно уставился на пришельца, который приказал премьер-министру Англии сесть, а теперь приказывает ему, спикеру палаты общин, встать. В такой ситуации растерялся бы даже самый находчивый человек… Снова откинувшись на спинку кресла, спикер смог вымолвить лишь одно слово: