Человек, помоги себе - страница 15

— Не подведем, будьте спокойны, — пообещал Марат.

Все присоединились к его мнению. И стали расспрашивать про отметки, про Олимп и сочинение. Анна Алексеевна ответила на все вопросы, потом заговорила о Нечаевой. С ней не все ладно. Ей надо помочь, чтобы она видела в своих одноклассниках настоящих друзей. Когда я услышала эти слова, мне опять показалось, будто учительница намекает на меня: уж кто-кто, а я никак не могла включить себя в число Ларисиных друзей.

— Вот ее и сегодня нет, — продолжала Анна Алексеевна… — А почему? Марат, ты близко живешь, зайди выясни.

Она говорила так, словно не собиралась никуда уезжать и не расставалась с нами надолго, а обсуждала повседневные текущие дела. И вынула из портфеля тетрадный листок: «Получила второе письмо от Валерия Заморыша. Ольга, обнародуй». Я вышла к столику, прочитала новое послание «бывуча»-сержанта. Он рассказывал об армейской жизни, расспрашивал Аннушку о ее теперешних учениках и просил, чтобы мы сами ему написали.

— Напишем, — опять сказал Марат. — Ольга-джан сочинит, а мы одобрим.

— И тоже на ста сорока страницах? — вставил Ясенев.

Дело в том, что домашнее сочинение на вольную тему Анна Алексеевна нам все-таки дала. Притом большущее. К ее возвращению мы обязаны представить исписанными по крайней мере страниц двадцать! «О чем же столько?» — изумилась Зинуха. «О жизни, — ответила Анна Алексеевна. — Существует выражение: «Если я не за себя, то кто же за меня? Но если я только за себя — зачем я?» Вот и поразмыслите, до какого предела полезно стоять за себя, а откуда начинается эгоизм?» — «Философствовать, значит», — умозаключил Гена Землюков. «Стоит и пофилософствовать, когда перед тобой вопрос: «Зачем я живу?» — «Но для этого и сорока страниц не хватит», — заметил кто-то. «А я не ограничиваю, — охотно разрешила Анна Алексеевна. — Хоть сто сорок!»

Вот Ясенев и напомнил об этих ста сорока. Анна Алексеевна засмеялась и сказала:

— Зато меня не забудете. А то, небось, завтра же, как уеду…

— Что вы! — загудели мы вполне искренне — разлучаться с Аннушкой было грустно.

— Тогда я посоветую вам напоследок, — сказала она. — Не позволяйте душе лениться. Поэт Николай Заболоцкий так и написал: «Держи лентяйку в черном теле». Он считал, что душа человека — и его царица, и его раба, и его дочь, и неустанная работница.

— Отличный поэт! — воскликнула я. — У него есть книжки?

— А как же? Хочешь почитать?

… Мы долго не отпускали от себя Аннушку. Собирались даже проводить ее до дома, но у нее были в школе еще дела. Тогда мы решили: проводим завтра — она уезжала автобусом в пять вечера.

«Дорогой Валерий! Пишем коллективно, по твоей просьбе. Мы заочно с тобой уже знакомы: Анна Алексеевна передала нам для классной летописи твое первое письмо. Мы очень рады, что ты написал Анне Алексеевне и узнал от нее адреса своих бывших товарищей по классу. Ей пишут все «бывучи». Только сейчас она уехала в Анапу с дочкой Светланой. Пробудет там целый месяц. А мы проводили ее вчера и уже скучаем.

Класс у нас дружный. Многие учатся вместе с первого года. А с тех пор как пришла к нам Анна Алексеевна, мы часто занимаем первые места в школьных соревнованиях. Мальчики хорошо играют в волейбол. На математической олимпиаде завоевала первый диплом Вика Еремеенко. И в конкурсе на лучшую туристскую песню тоже отличились (в турпоходы с Анной Алексеевной ходили много раз). Увлекаемся и искусством — есть у нас кружок Олимп. Скоро будем готовить художественный вечер. Ну, а о недостатках своих расскажем в другой раз.

Пиши прямо на школу — девятому «А».

Желаем успехов в боевой и политической подготовке. И в личной жизни тоже. Привет твоим армейским товарищам.

От имени 9-го «А» — комсорг Марат Галустян».

Не успела Анна Алексеевна уехать, как ребята объявили Юлии Гавриловне:

— Мы не детсад!

Она согласилась:

— Не беспокойтесь, опекать вас не буду. Конечно, у каждого учителя свои методы, и если вы привыкли у Анны Алексеевны к самостоятельности — пожалуйста. Был бы порядок.

— Порядок будет, — заверили ребята.

И Юлия ушла. Вот тебе и осталась «приглядывать».