Человек, помоги себе - страница 16
А ребята обрадовались — начали «действовать». И прежде всего постановили: готовить не художественный вечер, а кибернетический!
Я запротестовала:
— Но это же Анна Алексеевна посоветовала — провести художественный.
— А если нам хочется кибернетический? — ответили мне.
Пришлось в проект послания Заморышу вносить исправление. И вообще — смешно сказать! Как «одобряли» этот самый проект, который я сочинила? Приняли, что называется, «за основу». А потом? Начали перекраивать и перекореживать. Марат не захотел подписывать единолично — «подпишемся все». Вика не захотела, чтобы ее «выпячивали», предложила вычеркнуть слова «завоевала первый диплом». Вычеркнули. Бурков… Ну, этот тип вообще поднял меня на смех. За фразу: «О недостатках расскажем в другой раз». «Зачем писать о каких-то недостатках — отчитываемся, что ли?» — «Да, не отчитываемся», — подтвердил Марат. Я опять запротестовала: «А по-вашему, у нас тишь, да гладь, да божья благодать? Пусть про недостатки остается!» — «Ну пускай, остается», — милостиво согласился Бурков. Тогда и Марат, глядя на него, сказал: «Пускай остается». А когда спорили, какой вечер устраивать, Марат тоже не спускал глаз с Буркова: «Можно и кибернетический». Уже и не поймешь, кто у нас комсорг!
Да и во время дежурства по школе — что получилось? Бурков так важно вышагивал с красной повязкой, что я сказала Зинухе:
— Ишь, старается!
А она мне: «Мы же ответственные».
Будто при Аннушке ни разу не были такие ответственные! Только тогда норовили увильнуть, относились халатно, а тут — на тебе! — сразу сделались сверхсознательными. И куда как за активничали! Роза-белобока побежала к подшефным третьеклашкам проводить сбор. Вика возглавила комиссию по подготовке общешкольного вечера в день Конституции — наш класс в приказе директора объявлен дежурным на вечере, который состоится четвертого декабря. А вчера гуртом накинулись на Ясенева, ругая за очередную двойку. Можно подумать, не я, а все они всю жизнь выпускали «Колючку», нещадно прохватывая в ней двоечников. В том числе и Нечаеву.
Из-за нее особенное расстройство. Ведь с той субботы, когда я обнародовала свои стишки, она в школу не является. Анна Алексеевна велела Марату побывать у нее, но он не ходил. И когда мы провожали Аннушку, то, уже стоя около автобуса, она снова спросила, почему нет Ларисы. Марат промямлил: дескать, он договорился с Бурковым, а тот должен был увидеть ее и сказал, что скажет ей, что учительница сказала, чтобы она… Терпеливо выслушав эту многоступенчатую Маратову фразу, Анна Алексеевна еще раз попросила нас — не оставлять Ларису без дружеского внимания. И при этом она опять посмотрела на меня.
Буркова с нами у автобуса, понятно, не было. Поэтому только вчера в классе я спросила у него: когда, в конце концов, придет Нечаева?
— А она тебе очень нужна? — нагло спросил он. — Или ты про нее новый пасквилек сочинила?
— Послушай, — сказала я, задыхаясь от гнева. — Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном?
— Я с тобой никак не разговариваю, — отрезал он. — Сама лезешь.
— Не лезу, а спросила. Должна она ходить в школу или не должна?
— А если не хочет?
— То есть как не хочет, если учится?
— А если и учиться не хочет?
Я кинулась к Марату — передала ему, какую ахинею порет Бурков. «Ладно, — отрезал и комсорг, — выясним». И не знаю уж, говорил ли он с Н. Б. или поручил Сороке-Алямовой сходить к Нечаевой, только сегодня к началу уроков Роза принесла сообщение: да, Лариса дальше учиться не намерена. Будет работать.
— Где? Как? Почему? — заволновалась я.
И услышала Зинухин голос:
— Ну что ты волнуешься? И правильно: пускай работает.
— Да, да, — солидно поддержала Зинуху наша отличница Кира Строкова. — Мы же обещали Юлии Гавриловне выправить успеваемость. А Нечаева будет нам только все портить.
— Да вы что? — поразилась я. — Гоните?
— При чем тут мы? — заскрипела Вика. — Ты же сама первая…
— И верно, Оленька! — воскликнула Зинуха. — Ты же сама недавно доказывала: нечего с ней цацкаться, пусть скажет «до свидания». А теперь, когда мы все хотим так, ты опять против нас.
— Но ведь Аннушка-то просила…