Человек, помоги себе - страница 17
— Снова Кулагина по чужой указке долдонит, — насмешливо бросил Бурков.
Все засмеялись.
…И вот сижу дома за столом, заваленным учебниками, книжками, и, как обычно, обдумываю каждую бурковскую фразу.
«Долдоню», «талдычу». Неужели и вправду я — глупый попугай?
Велит учительница бороться за успеваемость, критикую Нечаеву. Велит заботиться о ней — твержу, чтобы осталась в школе.
Только разве быть самостоятельным — значит непременно отказываться от любых советов? И не слушать взрослых?..
Взяла в библиотеке сборник Заболоцкого.
В читальном зале увидела Вику — сидела она над толстым фолиантом, астрономическим альбомом. Меня вроде не заметила. Я тоже ничего не сказала — тихонько ушла.
Но стало почему-то грустно…
А за Аннушку очень обидно. Ну почему ребята пренебрегают ее мнением?
Взялась за ручку: «Дорогая Анна Алексеевна! Вы не можете себе представить! Оправдались Ваши самые плохие предсказания. Едва Вы уехали…»
Нет! Я смяла листок. Зачем расстраивать? И без того у нее хватает переживаний из-за дочки.
«Дорогая Анна Алексеевна! Ребята у нас стали хорошо учиться. Валерию Заморышу ответили. Только вот вечер постановили готовить кибернетический. А Нечаеву Ларису уговариваем учиться…»
Про Нечаеву я добавила потому, что решила: поговорю с ней сама. Если не придет завтра, обязательно схожу к ней.
Я тщательно вывела адрес — прямо на пансионат, как говорила Аннушка. И предупредила маму — иду на почту.
Было темно, сыро, накрапывал дождь. Южная бесснежная зима, переменчивая и слякотная. Но центр города, у магазинов с ярко освещенными витринами, всегда кипит многолюдьем. В любую погоду до глубокой ночи город суетлив и шумен.
Я уже возвращалась от почты и миновала вход в кафе «Светлячок», когда услышала за спиной громкие голоса и крик:
— Держите!
Через дорогу бежал черноволосый курчавый парень с транзистором в руках. За ним гнались. И поймали.
В ту же секунду у «Светлячка» остановилась милицейская машина. Из нее выскочили два милиционера. Они направились к толпе, собравшейся вокруг курчавого. В одном из милиционеров я узнала Данилюка — соседа по квартире. А от двери «Светлячка» донесся визгливый женский голос:
— Не трогайте их, что они сделали?
Кричала девчонка небольшого роста, страшно худая — в узком светло-зеленом пальто с металлическими пряжками. Черные волосы, распущенные до плеч, закрывали ей лицо, и она откидывала их, мотая головой, и хватала за руки людей, которые держали еще одного пьяного парня — высокого, здоровенного и рыжего.
— Отпустите его! — кричала девчонка.
Я хотела уйти. Но… увидела Ларису.
Она стояла рядом с разлохмаченной девицей и, трогая ее за плечо, упрашивала:
— Пойдем, Дина.
Дина! Так вот кто эта защитница вдрызг пьяных парней, которых забирала милиция.
— Они ничего не сделали, не имеете права! — продолжала вопить Дина, отмахиваясь от Ларисы и наседая на Данилюка и его совсем молоденького товарища в милицейской форме, — оба они с помощью дружинников уже вели задержанных к машине.
— Не шумите, разберемся, — говорил Данилюк и вдруг резко повернулся к Дине. — Тише, девушка! На ногах не стоят твои приятели. А еще в кафе рвались. Вот проспятся, завтра получишь свеженькими.
— Нет, отпустите! — не отставала Дина.
Лариса тащилась рядом, уцепившись за локоть подружки.
Милиционеры посадили пьяных в машину и укатили. Толпа разбрелась. Лариса и Дина пошли бок о бок.
Я стояла оглушенная — вот, выходит, какая у нашей Ларисы компания! Вот с какими дружочками развлекается она вечерами!
А может, и не так? Может, эти пьяные не имеют к ней отношения?
Я обругала себя за то, что не подошла. Не хотела при Дине, надеялась — она уйдет. А теперь они уходили вместе.
Только ведь расстанутся же? Лариса пойдет домой. А я тогда к ней. Не когда-нибудь, не завтра-послезавтра, а сейчас!
Разыскав в кармане пальто двухкопеечную монету, я позвонила Алямовой и спросила, где живет Нечаева: Роза недавно была у нее. Я же лишь приблизительно знала, среди каких пятиэтажек стоит ее дом.
Сорока-белобока, конечно, принялась выпытывать, зачем мне понадобился Ларисин адрес, но я сказала: «Потом». И повесила трубку.