Человек, помоги себе - страница 38

Но может, он не такой уж и плохой, этот кукольник-сказочник? И что же, в конце концов, произошло пятнадцать лет назад, когда Ларисе был год? Ушел от них отец или Валентина Константиновна сама не захотела жить с никчемным человеком, который отказался променять любимое дело на более «солидный» заработок? Как же смеет Лариса осуждать его, если ей ничего о нем неизвестно? Опять только с маминых слов? А если мама ошибается?

Не помню, так или не так говорил Леонид Петрович, или вообще ни о чем не говорил, а просто выспрашивал, но его расспросы заставляли меня думать о Ларисиной мамуле именно так.

— А у тебя-то чей характер? Может быть, как раз папин? Какие шутки? Разве дети не продолжают своих родителей словами, помыслами, поступками? Ты сама-то хоть знаешь, что такое кукольный театр?

«Странно он спрашивает», — подумала я. Кто в наше время не видел кукольных представлений? Но Лариса именно на этот вопрос ничего не ответила инспектору. Когда же мы вышли из его кабинета и были уже на улице, сказала тихо, словно выпытывая у самой себя:

— Знаю ли я кукольный театр? — И вдруг объявила: — А ведь Аннушка один раз спросила у меня о том же.

— Аннушка? — Я удивилась потому, что, пока мы сидели у Леонида Петровича, сама то и дело вспоминала Анну Алексеевну. Вернее, думала: Леонид Петрович, как и наша учительница, докапывается до самой сути. И так же, как она, умеет сосредоточенно слушать, не пропуская ни слова. Даже вроде читает скрытые мысли. Недаром он неожиданно спросил у Ларисы:

— Ну, а теперь признавайся, сколько задолжала Черпаковой?

Динина фамилия — Черпакова, это я уже знала. Но о каком долге идет речь? А Лариса призналась:

— Тридцать рублей.

— Надо немедленно рассчитаться с ней, — сказал Леонид Петрович. — Есть где достать?

Лариса неуверенно пожала плечами. Я сказала:

— Может, у нас?

Леонид Петрович посмотрел на Ларису, словно что-то прикидывая в уме, потом достал из кармана пиджака записную книжку, из нее вынул четыре красные десятки.

— Вот, отложили с женой на одну вещь, но потерпим уж несколько дней. До приезда твоей мамы. Отдашь Дине долг, а остатка на жизнь, надеюсь, хватит, если, конечно, кутить больше не будешь.

— Спасибо, — едва слышно проговорила Лариса. — Я верну вам.

— Еще бы, — засмеялся Леонид Петрович. — При свидетелях даю. И чуть что не так — закабалю почище, чем твоя Черпакова.

Лариса улыбнулась. А мне сделалось стыдно. Какая же я… и правда «детсад». Сунулась выручать подругу, ударилась в высокие рассуждения, воспитывать пустилась, а самое простое, житейское не учла: на что ей жить-то, если она раньше времени растратила оставленные матерью деньги? «Прокутила» вместе с Динкой Черпаковой да к ней же в кабалу и попала. Мне невдомек, а вот Леонид Петрович вмиг сообразил. И сразу принял решение. Впрочем, как и с квартирой.

Когда я сказала, что Лариса останется сегодня у меня, Леонид Петрович заметил: «Сегодня-завтра — не проблема. Вот ключ-то у них. Они же его теперь по-хорошему не вернут». И предложил:

— Может, и вправду ты до приезда мамы поживешь у подружки, а я — если доверяешь? — поночую в вашей квартире. Сунутся туда эти развеселые пустоброды, а я уж их у тебя и встречу как полагается.

Мне представилась такая картина: являются к Нечаевой «развеселые пустоброды», открывают ключом дверь, а перед ними инспектор уголовного розыска! Должно быть, и Лариса представила, какой это будет для них сюрпризик, и, взглянув на меня, опять улыбнулась.

— Я принесу вам свой ключ, — сказала она, — когда кое-что дома сделаю.

— Для меня ничего специально не готовь, — предупредил Леонид Петрович. — Я по-походному — простыни есть, диван найдется, ну и чудесно. Значит, жду тебя.

После этого мы и вышли из его кабинета.

Перемены в Ларискиной жизни намечались немалые — она освобождалась от Динкиной компании. Только подумала сейчас почему-то совсем не об этом, а вспомнила про кукольный театр. Мне же особенно удивительным показалось, как наша учительница и инспектор милиции одинаково заинтересовались Ларисиным отцом. Словно оба они считали: прежде чем давать совет, как Нечаевой жить, надо непременно разузнать о человеке, которого она даже не помнит.