Человек, помоги себе - страница 54

— Почему так говоришь? — обиделся он. — Уроки уроками, а у каждого свое.

Который раз за последнее время слышу эти слова. Только разные люди вкладывают в них разные понятия. Когда-то Лариса отделяла ими себя от нас, чтобы жить, как ей нравится. Для Марата же, наоборот, они вроде мостика, который связывает всех друг с другом. И с Ларисой тоже. Потому что каждому из нас становится ясно: в жизни не все просто. Недаром и Марат заговорил сейчас сразу о Шумейко — дескать, вот тоже: потерял человек детскую мечту, рвался в артисты, а понял, нет у него способностей. Да и внешность неподходящая. И не успокаивают его теперь хорошие отметки: растерялся, успеваемость снизил, не знает, что делать. Даже письмо Аннушке накатал. А она в ответ: правильно, без способностей не стоит в артисты идти. Только если театр любишь, разве одна тропка к любимому делу? Много дорог. Как и в живописи — не одни пейзажики-натюрморты малевать можно. — Есть, например, еще и такие художники: дизайнеры. Художники-конструкторы, создающие людям обстановку, в которой радостно жить и работать. Эстетика улицы, цеха, завода…

— Это она Илье написала? — спросила я. — Про дизайнеров?

— Да, — ответил Марат. — А что?

— Так, — сказала и подумала: какая же все-таки Аннушка! Даже издалека всем помогает. И мне написала про дизайнеров, и Шумейко вот тоже. Да не для меня, не для Шумейко о них сказано, а для Марата. Чтоб узнал о них Галустян и тоже о своей детской мечте — быть художником — задумался по-серьезному. Вот он и узнал. От Шумейки. А могла бы и я напомнить, если бы в эти дни была повнимательнее. Ну, да хоть сейчас подтвердить стоит.

— Глядишь, и переквалифицируешься. С гладиолусов-то, — улыбнулась я.

Марат не потерял серьезности.

— А что? Зуб болит, зуб выдергивают. Лучше заранее найти себя, чем завтра кричать: зачем я?

Ого! Оказывается, он еще и об этом думает.

— Пишешь?

Он помотал головой, догадавшись, что я спросила о сочинении.

— Не начинал еще.

Не начинал, а думает. Как и я. Да, наверное, и еще кто-нибудь. Тот же Шумейко. Каждый про свое.

— Вот что, — заговорил он авторитетным тоном руководящего деятеля. — Идем к Нечаевой. Только сначала к Олегу Ивановичу. Зинуха предупредила — уезжает он сегодня в Анапу, надо успеть. Так что быстро, Ольга-джан, быстро!

Десятью минутами раньше, болтаясь между окном и стеной, я не собиралась ни к Олегу Ивановичу, ни к Ларисе. Но теперь не возразила Марату ни словом.

Олега Ивановича я не видела со дня, когда мы провожали Анну Алексеевну и Светланку, — он был тогда с нами у автобусной остановки. Он все такой же — похожий на артиста Тихонова в роли учителя из фильма «Доживем до понедельника» — мягко улыбается, говорит мало, глядит задумчивыми глазами. Нагрянули мы к нему неожиданно — всей оравой. Предварительный сбор Зинуха устроила на углу у киоска Союзпечати. Сувенирчик для Аннушки она раздобыла отменный: авторучку с подставкой в виде пшеничных колосьев — как раз для жены селекционера. Правда, Землюков сказал, что подобный сноп более подходил бы для самого Олега Ивановича. Но это не помешало нам одобрить Зинухино приобретение.

Олег Иванович встретил нас радушно, рассадил, угостил конфетами и пообещал передать Анне Алексеевне наш привет и подарок. Она только что, утром, звонила из Анапы — у них со Светой там все хорошо, но обе сильно соскучились по дому, и вот Олег Иванович поедет к ним денька на два. Что еще передать? Мы начали наперебой сыпать, чем хотели бы поделиться с учительницей, и при этом выяснилось: Олег Иванович о многом из нашей классной жизни знает — то ли Зинуха, то ли Кира Строкова держали его в курсе. Лишь про Нечаеву мы не говорили, и я подумала: а не сказать ли? Пусть Олег Иванович сообщит Аннушке, что Лариса до сих пор не учится. Но я не стала ничего говорить. Опять расстраивать? А слушая ребят, я смотрела на Котофеича.

Люблю бывать в квартире у Аннушки — всегда у них просто, без вычурностей, и очень уютно, много книг, а среди них — в шкафу — стоит тот самый Кот Котофеич, о котором упомянул в письме Валерий Заморыш, — глиняная копилка, какие продавались когда-то на рынке. Аннушка рассказывала, что лет пять назад ее «бывучи» — в то время еще восьмиклассники — шли с ней из кинотеатра, увидели этого Котофеича и смеха ради купили в складчину, а потом кому-то пришла идея: сделать его хранителем записок, посланных как бы в будущее. И каждый написал, какой он видит для себя жизнь впереди, кем хочет быть и все такое. Посовали эти послания в щель на спине Котофеича и уговорились собраться через десять лет, вынуть и обнародовать, кто про что написал. С тех пор и живет важный Котофеич в этой Аннушкиной комнате — правда, без правого уха: по неосторожности отбила его погремушкой маленькая Светланка. Тогда его переместили в шкаф под стекло, чтобы сберечь в целости до назначенного «бывучами» срока.