Человек в носках - страница 24

Загрохотали берданки, среди них выстрелы снайперов были почти не слышны. Со своего наблюдательного пункта капитан отчетливо видел, что люди в черных курточках с черными смешными бескозырками и саблями в руках падают на землю гораздо чаще светлых фигурок с винтовками. Две сотни русских снайперов действовали эффективнее десяти тысяч корейских повстанцев. Те, похоже, палили по площадям, куда бог пошлет. Стойкость и дисциплина японских солдат поражала воображение, они шли вперед, невзирая на плотный огонь и потери. Тактический ход капитана Ана сыграл против него самого, большая часть офицеров была выбита, некому было отдать приказ на отступление и японцы продолжали натиск. Первые, самые отчаянные группы японцев уже ворвались в город, захлопали самоделки корейцев, начался городской бой, где выучка и боевая спайка решали всё. Уже в десятках дворов корейцы бежали от "лилипутов-японцев", еще немного и случится катастрофа.

Кто-то из самураев, оставшихся в живых, принял, наконец, приказ об отступлении, и он медленно-медленно, но все-таки дошел до солдат. Основные войска прекратили наступление и начали отход, ближние заметались в поисках укрытий, выбиваемые точным огнем, а проникшие в город, обреченно сражались, унося с собой в ад своих врагов, но не сдавались.

Японцы отошли на полторы тысячи шагов, где берданки были бесполезны и стали ждать артиллерию. Капитан наблюдал развертывание орудий на открытой позиции, прямой наводкой на беззащитный город. Снайперы продолжали отстреливать редких офицеров и артиллеристов, но расстояние было слишком большое, а скоро самые умные попрятались за орудийные щиты.

"Сейчас цитадель сравняют с землёй", - мелькнула у Ана очевидная мысль, и он скомандовал отход. В воздух полетели зеленые ракеты, и по рельсу застучали тройные серии ударов.

На противоположной стороне города в воздухе вспыхнула серия красных ракет.

"Япона мать. Похоже, нас обошли с северо-востока, и атакуют тыл либо корейского обоза, либо нашего основного отряда", - капитан выругался смачно и грубо. Дело принимало паршивый оборот.

Капитан повторил команду на отход, и в воздух взлетела ещё одна серия зеленых ракет, а набат стал непрерывным. Отступление войск приобрело характер стремительного бегства. Это послужило причиной абсолютной бесполезности артиллерийского обстрела цитадели, русские снайперы и корейские повстанцы уже покинули её. Японский отряд, напавший на корейский обоз, был сметен стремительной атакой. Рядом с Аном бежали капитан Рыбин и поручик Рыжевский. Они были без знаков различия, как и все, в камуфляже. Русский отряд возвышался над японцами на целую голову, Рыбин и Рыжевский казались сказочными исполинами. В штыковой атаке у японцев не было ни единого шанса. Метров с тридцати их забросали самодельными гранатами, а затем кололи штыками, как беспомощных детей. Сквозь отряд японцев русские прошли, как нож сквозь масло. Корейцам, бежавшим сзади, досталась беспорядочная толпа, а не дисциплинированная армия. Корейцев было много больше, и это решило итог схватки, японцы побежали в разные стороны. Корейцы догоняли их, и с дикими криками били в спину.

"Наблюдатели" не отставали от Ана ни на шаг. Сухощавый и выносливый Ан удивлялся, ни тот, ни другой ни разу не сбили темп, дышали ровно, будто на прогулке.

- Господин капитан, я заколол дюжину японцев, - радостно похвалился поручик.

"Его не тошнит, не мутит, он не впадает в истерику?" - удивился Ан, насмотревшийся на войне на всякое.

- Выпей половину, - Рыбин отдал поручику маленькую фляжку, - хороший коньяк. Капитан также, как и Ан, много знал о первых боях и принимал превентивные меры.

- Служу царю и Отечеству! - поручик воспринял коньяк, как награду от своего капитана.

- Где проводник? - наконец то опомнился Ан.

- Его японский офицер зарубил. Сначала тремя ударами двух корейцев охраны, потом его. Я опоздал на мгновение, - сообщил Рыбин.

- Привал!!! - заорал Ан.

Сражение при Ялу.

В портовом питейном заведении Вейхайвея стоял шум-гам, запахи спиртного и опиума перемешались с дымом папирос и создали гремучую, неповторимую смесь. Китин зашел сюда, из любопытства, услышав русский мат. В зале веселились всё те же матросы его собственной шхуны, они составляли малую, но более шумную и пьяную часть компании. Матросы в форме российского императорского флота с интересом слушали далекие от правды рассказы матроса Костомарова о захвате японского парохода и потоплении канонерки. Хотя, он не сказал ни грамма лжи, но картина слушателям рисовалась извращенная донельзя. В матросе пропадал талант профессионального историка: за каждое произнесенное слово он мог побожиться, а правды не было ни на грош.