Черная кошка, белый кот, или Эра милосердия-2 - страница 42

Возбудить ходатайство перед Советом Министров СССР о лишении воинских званий…

Ввиду того, что действиями осужденных причинен большой материальный ущерб государству, наложить арест на имущество лично принадлежащее осужденным, в целях обеспечения возможности возмещения ущерба.

Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежит.[13] Прочел я это… и как говорится без комментариев. Им даже стандартную десятку не дали. Гебня. А то, что у станков голодные бабы с детишками стояли и никак они не могли сравняться с профессиональными рабочими. Это ничего? Вообще у меня возникает куча разных вопросов, и они разрывают мне мозг. Не — «кто виноват?» и «что делать?». Других.

А следствие по делу бывшего маршала авиации Худякова, продолжалось, если не ошибаюсь — полтора года.

В апреле 1950 г. Военная Коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор по его делу. Приговорили его «за обман партии и нанесенный ущерб военной мощи СССР в период военных действий» согласно статей 58-1 и 193 УК РСФСР — к Высшей мере социальной защиты и конфискации лично ему принадлежащего имущества…[14]

— Адамович!

Обернувшись, я увидел, что из глубины коридора ко мне спешит наш замполит Виктор Игнатьевич, пожилой дядька лет сорока.

— …?

— Ты у нас коммунист, но постоянных поручений не имеешь.

— И?

— Завтра после развода, в «Красном уголке» проведешь политинформацию!

Последнее прозвучало начальственно-угрожающе. И в интонации чувствовалась готовность «давить» на сознательность.

— Вах… — я собрал кисть в щепоть и с восточно-базарным акцентом ответил. — Я должэн извлечь жэмчужины фактов из раковины повсэдневности…

— Чего-о… — опешил от моей восточной цветистости замполит.

— Да не вопрос… проведу.

Замполит с облегчением всучил мне несколько свернутых в трубочку газет. Он видимо считал, что я, как и подавляющее большинство начну перечислять, почему именно мне и именно в это время «ну никак невозможно провести политинформацию». — Значит так: передовицу «Правды» прочтешь. Я там отчеркнул нужные места. И потом озвучишь по международному положению. Там тоже заголовки обведены. Сохраняя невозмутимый вид, я стоял и соображал. Вот перенесло меня. И что?

Методы политработы нисколько не изменились.

«Прочитаешь» — понимаешь ли. А что у нас в отделении есть неграмотные? Или что — газеты не достать? Вон на дежурствах народ и «Правду», и «Известия», и «Комсомолку» от передовицы до погоды перечитает. И вот в рабочее время ему устраивают ещё и громкую читку.

Не, я не спорю. Коржубаев и ещё пара наших «интеллектуалов» от сохи, несколько минут послушают. А потом, как и большинство присутствующих потратят эти полчаса на здоровый дрём. Некоторые даже с похрапыванием. Оставшееся меньшинство будет по-тихому «окучивать» рабочие вопросы.

А «нагруженный», оттренировав навык первоклассника, под конец очень громким голосом отбарабанит: «Вопросы есть? Нет! Конец политинформации!»… и прервет сладкую негу.

Сколько я с этим в своё время боролся. Особо с прапорами. Эти «бойцы идеологического фронта» усовершенствовали методику. Вызывали «молодого» и заставляли читать. Сами естественно дремали.

Хотите политинформацию? «Их есть у меня!». Посмотрим, как вам понравится нестандартный подход, старой сволочи — замполита.

На следующий день, перед началом политинформации, ко мне вывешивающему карту мира (ну не могу я без неё — рефлекс) быстрым шагом занятого человека подскочил Виктор Игнатьевич:

— Ну что готов?

Не обратив внимания на мое пожатие плечами, тут же продолжил:

— А карта тебе зачем?

Я удивленный даже не знал, что и ответить на столь идиотский вопрос. Но ответ и не требовался:

— Сейчас подойдет Степан Илларионович — и начинайте. А я побегу у меня тут ещё дел много.

Правильно. Начальник типа недостаточно идеологизирован. Его надо просвещать… да и явка без него резко упадет, а замполит уже все это знает. Ему можно и «работать».

После обыденного: «Садитесь!», — майора Высного я начал:

— Доброе утро, товарищи! Какие есть вопросы?

Народ, приготовившийся без удовольствия вздремнуть, на столь нестандартное начало в недоумении приподнял головы — соображая о чем это я. Молчание длилось с полминуты, а потом кто-то, то ли пошутил, то ли вправду вопрос решил задать не в «курилке»: