Черная моль - страница 21
– Нет, товарищ Волохов! – порывисто воскликнул Сергей. – Я уже решил. Ведь меня же партия посылает. И, кроме того, такая работа по мне, и я не хочу другой.
– Ну что же, быть по сему, – согласился Волохов и, обращаясь к Павлову, спросил: – Как, принимаете к себе этого молодца?
– Принимаем, – улыбнулся Павлов.
Волохов встал, вышел из-за стола, и, крепко пожав руку Сергея, тепло сказал:
– В добрый путь, Коршунов. Желаю больших удач!
– Служу Советскому Союзу, – серьезно ответил Сергей.
– Солдат, – любовно произнес Волохов, обняв Сергея за плечи, – и смена наша.
Сергей возвращался домой возбужденный. Завтра он должен явиться в отдел кадров Управления милиции, послезавтра – медкомиссия, потом, как сказал Павлов, пройдут еще недели две, нужные для оформления, и после этого он сможет приступить к работе.
Дверь отперла Мария Игнатьевна.
– Все решилось, мама, – весело сказал ей Сергей, – меня направили на такую работу, о которой я и не мечтал. Да и ты тоже.
– Батюшки, куда же это?
– В милицию, мама, в уголовный розыск!
– Что ты говоришь? – всплеснула руками Мария Игнатьевна. – И ты согласился?
– Конечно, – рассмеялся Сергей, проходя в комнату.
– Жуликов ловить – нашел себе работу, – укоризненно качала головой Мария Игнатьевна, вынимая из буфета посуду, но вдруг замерла, держа тарелки в руках, и испуганно взглянула на сына. – Сереженька, так это, наверно, очень опасно? Ведь жулики эти проклятые и убить могут, с ними только свяжись.
Сергей в ответ усмехнулся.
– Не таких гадов на фронте бил, мама, и ничего – цел и невредим.
– Ну, а что Лена скажет, не думал?
– Нет, не думал, – с деланным равнодушием ответил Сергей, усаживаясь к своему столу и беря в руки книгу.
Но читать Сергей не мог. Мысли разбегались, и своя собственная судьба застилала перед ним судьбы героев книги. Однако представить себе свою будущую работу Сергей не мог. Что ждет его? Что за люди там? Он никогда не сталкивался с ними, ничего о них не слыхал. Сергей подумал о Лене, и сердце его забилось тяжело и тревожно. Как она воспримет эту перемену в его судьбе? Поймет ли, что двигало Сергеем? А это значит, поймет ли она его самого и… любит ли его.
Он поспешно захлопнул книгу, встал и прошелся по комнате, потом подошел к окну. Он вспомнил свой разговор с Волоховым и снова ощутил уверенность в правильности своего решения и смутную гордость за свою новую профессию.
В передней раздался звонок. Пришел Павел Афанасьевич. Сергей услышал его тихий разговор с матерью в передней.
– Сережа-то наш, знаешь, в милицию на работу поступил, – огорченно сообщила Мария Игнатьевна.
– В милицию? Как так?
Сергей отбросил книгу и выбежал в переднюю. Павел Афанасьевич стоял в расстегнутой шубе, держа в одной руке портфель, в другой шапку. Венчик волос вокруг лысины растрепался, очки запотели, на усах таяли снежинки. Сергей посмотрел на отца и весело рассмеялся.
– Позвольте представиться: знаменитый сыщик Коршунов-младший.
Отец недовольно покачал головой.
За столом во время обеда Сергей подробно передал отцу свой разговор в райкоме партии. Павел Афанасьевич, оказывается, знал Волохова, не раз слышал его выступления и однажды, когда тот знакомился с новым составом парткома их министерства, беседовал с ним. «Первого бухгалтера в парткоме встретил, весьма полезно, – сказал ему тогда с улыбкой Волохов. – Очень рад познакомиться». Павел Афанасьевич был о Волохове очень высокого мнения, и сейчас самые противоречивые чувства боролись в нем: с одной стороны, он мечтал, что сын его, вернувшись из армии, займется серьезной и достойной работой, а с другой стороны, секретарь райкома Волохов, которого он уважал и с мнением которого считался, сам вызвал его сына и говорил с ним о работе в милиции как об очень важном и даже почетном деле.
– Стыдно, конечно… никогда не думал, что милиция такое серьезное и, как бы сказать, тонкое дело и что туда с эдаким отбором берут, – покрутил головой Павел Афанасьевич и, помедлив, спросил: – А как же с учебой будет, сынок?
– Не знаю еще, – пожал плечами Сергей. – Такая работа…
– Ну, нет, – вдруг решительно возразил Павел Афанасьевич. – Это ты брось. Учиться надо. Прежде, конечно, оглядишься, освоишься. Сейчас, брат ты мой, все и всюду учатся, старики даже.