Черниговского полка поручик - страница 14

— Кто вы и что здесь делаете? — подойдя к Шервуду, спросил подполковник. Унтер-офицер Шервуд все объяснил. Подпоручик заулыбался и заговорщическим голосом сказал:

— Вот это славно. Сейчас вы, мил человек, отнесете письмо своему хозяину и доложите, что принес его вам посторонний человек. Где здесь можно написать?

Шервуд указал на небольшую беседку, в которую тотчас отправился подпоручик и через минуты три возвратился, протянув письмо подполковнику:

— Погляди, Сергей Иванович.

Подполковник пробежал письмо и, улыбаясь, спросил:

— А может, не стоит, Мишель?

— Нет, нет, посмотрим, как будет реагировать багратионовский ученик. — Подпоручик сунул письмо в руки Шервуду, в котором сообщалось, что их коляска обломалась в пути, предупредил: — Но упаси бог сказать хозяину, что мы здесь…

Шервуд пошел к Давыдову, а офицеры, укрывшись в беседке, наблюдали за главным домом, из которого вскоре выскочил Давыдов и на ходу кого-то торопил, велел немедленно закладывать лошадей, и пока на конюшне возились с упряжкой, Давыдов нервно расхаживал по двору. Офицеры, наблюдавшие за ним из беседки, улыбались, а когда тройка подъехала к воротам, они выбежали из своего укрытия и с хохотом бросились к Давыдову.

— Помилуй бог! Вы как сговорились. Всю неделю меня разыгрывал Александр Сергеевич, а теперь и вы, — радостно смеялся Давыдов.

— И Пушкин здесь? — спохватился Бестужев-Рюмин.

— Нет, Александр Сергеевич вчера-с отбыл в Кишинев…

— А кто уже приехал? — спросил Сергей Иванович.

— Перед вами Павел Иванович, а вчера генерал Волконский пожаловал…

В обед Шервуд спросил у повара:

— У господ, наверно, сегодня какой-то праздник. Вон сколько знатных гостей наехало…

— Нет. Они частенько наведываются сюда. Днем гуляют, а потом всю ночь о чем-то разговаривают, — ответил повар.

Поздно ночью Шервуд увидел, что в окнах дома на втором этаже горят огни, удивился. «Что это они так поздно?» — гадал он. На ум лезли разные мысли. Он сгорал от любопытства, очень хотелось знать, о чем так долго могут беседовать господа. Вспомнил, что и повар говорил об их ночных чаепитиях. Сон пропал. Наскоро одевшись, Шервуд вышел на улицу, подошел поближе к дому. Разговора не было слышно. Соблазн узнать, о чем там говорят, был так велик, что он не удержался, снял сапоги и босой поднялся по ступенькам черного хода на второй этаж, приложился ухом к дверям, услышал: «Только с оружием в руках мы можем купить свободу, кровью утвердить ее. Я полагаю, что раньше лета будущего года мы не будем готовы». С той стороны кто-то подошел к дверям и, видимо облокотившись на них, забарабанил пальцами. Шервуда бросило в жар, с перепугу он опустился на пол, замер. Услышал незнакомый голос: «Безрассудно требовать, чтобы человек, родившийся на престоле и вкусивший сладость властолюбия с самой колыбели, добровольно отказался от того, что привык почитать своим правом».

Оставаться дольше у дверей Шервуд побоялся. Он тихонько спустился вниз и, пригибаясь, побежал к флигелю. Газоны уже блестели от росы. Сердце стучало. Лихорадочно работала мысль, в голове появились самые фантастические планы. «Теперь и я буду богатым. Все у меня будет — и звание, и деньги. Вот зачем они здесь собираются! Хорошо бы пробраться как-то в их среду. Но уже того, что я знаю, предостаточно, чтобы попроситься к царю. Надобно завтра узнать фамилии всех гостей…»

До самого утра Шервуд больше не сомкнул глаз. Он уже видел себя то во главе полка, то в числе царской свиты. Представлял, как удивится и обрадуется император. Ему казалось, что он уже слышит его голос. «Вы, Иван Васильевич, спасли Россию. Не только я, но и потомки будут чтить вас».

Шервуду явно везло. На второй день, когда гости разъехались, к Давыдову из Белой Церкви приехал поручик Федор Вадковский. Он был в родственных связях с Давыдовым. Шервуд решил поставить «капкан» на Вадковского. И не ошибся. Вечером, сам того не подозревая, гость уже сидел в капкане Шервуда.

А дело было так. Во время обеда Шервуд познакомился с Вадковским. Договорились вместе ужинать. Вечером Давыдов, сославшись на недомогание, рано ушел отдыхать. Шервуд и поручик ужинали вдвоем. После выпитого вина разговор оживился. Вадковскому понравился унтер-офицер, который смело высказывался против существующего режима. Потом еще долго гуляли по парку, а в конце Шервуд пригласил к себе во флигель на чашку кофе, там он ему сказал, что знает о существовании тайного общества, куда и сам имеет желание вступить. Вадковский давно уже состоял в обществе, он располагал правом приема новых членов. В тот вечер он и принял Шервуда. Капкан замкнулся. Несколько месяцев спустя слишком доверчивый Вадковский послал через Шервуда донесение Пестелю. В письме были и такие строки: «Я встретился с человеком, которого и вам посылаю… Я его принял и, хотя это принятие немного поспешно, но оно самое лучшее и удачное из всех, когда либо мною сделанных… Он олицетворение чести… вы можете быть с ним так же откровенны, как были бы со мной».