Черниговского полка поручик - страница 35
— Мишель, здесь я написал обоим, дабы без промедления подымали артиллеристов и двигались на Житомир для захвата корпусной квартиры. Это им первая задача. Действовать решительно и беспощадно. Доносить обо всем мне в Васильков. Ты, Мишель, сразу возвращайся в Васильков. Будь осторожен, не попадись в какую-либо ловушку…
Проводив Бестужева-Рюмина в путь, братья сразу снарядили гонца в Васильков.
В ночь с 28 на 29 декабря солдат, проскакавший сорок пять верст верхом, доставил записку Кузьмину в Васильков.
«Анастасий Дмитриевич!
Я приехал в Трилесы и остановился на Вашей квартире. Приезжайте и скажите Соловьеву, Щепилле и Сухинову, чтобы они тоже приехали как можно скорее. Ваш Сергей Муравьев».
Прочитав записку, Кузьмин от радости закричал «ура!» и сразу помчался на квартиры товарищей. Все они были безгранично рады, что мучившая их неизвестность кончилась. Значит, Сергей Иванович на свободе. Он не зря зовет! Значит, начало! Быстрей, быстрей к Сергею Ивановичу.
Окрыленные радостным известием, офицеры через несколько минут вскочили на лошадей, помчались в Трилесы. Впереди Кузьмин, он лучше других знает, где и как можно сократить путь, чтобы побыстрей добраться до села. Начавшаяся метель не помеха. Офицеры ехали молча, охваченные жаждой немедленных действий.
Полковник Гебель с жандармским офицером Лангом тоже спешит. За усердие его ждет награда. За промедление и оплошность… Но он не допускает такой мысли. Добравшись до губернского города Житомира, он сразу направляется в квартиру корпусного командира генерала Рота. Дорогой Гебель обдумывает, как, войдя в дом, он сразу объявит об аресте Муравьева-Апостола. Он уже видел удивленные лица генерала и его жены, но к большому огорчению преследователей, Муравьева-Апостола они не застали.
— Были, были. Прошло не более трех часов, как уехали в Любар, — ответил генерал Рот и полюбопытствовал: — А что случилось?
— Имеется высочайшее повеление арестовать Сергея Муравьева-Апостола и его брата Матвея.
— Помилуй бог! Да неужто Сергей Иванович причастен к петербургским делам? Совершенно непостижимо, непостижимо, — сокрушался генерал, припоминая реакцию Муравьева-Апостола на свой рассказ о событии на Сенатской площади. Был весел… Но разлитое вино, а затем внезапный и такой поспешный отъезд…
Генерал рассказывал Гебелю последние новости из Петербурга, при этом оба охали и ахали, и только Ланг, разморенный теплом и стаканом вина, развалившись в кресле, дремал.
Сменив лошадей, преследователи выехали из Житомира в Любар. Была ночь. Мела поземка, лунный свет серебрил все вокруг.
«А что, если Муравьев скроется? — размышлял Гебель. — А может быть, при задержании будет отстреливаться…»
— Муравьев, наверное, не пожелает добровольно сдаться, что тогда? — не сдержался Гебель.
— Велено взять живьем, но, ежели нельзя будет живьем… — Ланг недосказал, однако Гебель все понял, и теперь его воображение рисовало перестрелку, в которой он легко ранен, а Муравьев-Апостол и жандарм убиты…
В Любаре наскоро перекусили, опять сменили лошадей и, узнав от Артамона, что братья Муравьевы выехали в Васильков, двинулись по их следам.
— Во как петляет, точно заяц, — пробубнил Ланг.
— Если бы заяц. Я полагаю, что это зверь куда покрупнее… — заметил Гебель.
Лошади трусили мелкой рысцой, монотонно скрипели санные полозья, где-то в стороне выли голодные волки. До Василькова еще далеко, и Гебель, завернувшись в тулуп, начал дремать, но он то и дело просыпался от санных толчков. «Хотя бы он не сбежал в Киев. Там у него много друзей. Попробуй тогда найти», — думал, тревожась.
Началась метель. Ехать становилось все труднее. И вот сани остановились.
— Что случилось? — спросил Гебель у кучера.
— Постромка оборвалась… — Кучер долго возился с постромкой, Гебель бегал вокруг санок, досадовал:
— Надо же, это просто наказание какое-то. Хорошо, что до Трилес недалеко. А так что бы нам делать?
— На все воля божья, — стуча мерзлыми сапогами, возразил Ланг.
Наладить постромку не удалось. Пришлось ехать на одной лошади.
Спустя несколько минут преследователи оставили Киевский тракт и у ветряка, жалобно скрипевшего, вынуждены были повернуть в Трилесы…