Чернобыльский дневник (1986–1987 гг.). Заметки публициста - страница 26

…Вновь и вновь листаю синий альбом. Вот она, статья из «Социалистической индустрии», — «Сильнее атома» за седьмое мая 1986 года. «Люди работали, не щадя себя. Получив медицинскую помощь, заместитель начальника электроцеха Александр Григорьевич Лелеченко отказался от госпитализации и вернулся в свой цех. Работал из последних сил и только на следующий день был отправлен в больницу. Чувство долга и сознание опасности, которую может принести авария, руководили действиями чернобыльцев, вступивших в борьбу с грозной силой. Сейчас они говорят, что не испытывали страха. Случилась та самая «нештатная» ситуация, к которой атомщики должны быть готовы всегда, несмотря на внешне спокойный, размеренный ритм своей обычной будничной работы».

— И вот иду я к Саше, а руки не несут сумку с продуктами — прижала к груди, боюсь уронить. Поднимаюсь по лестнице — все на меня так странно смотрят… И вот шестой этаж. Около его палаты уже нет стульев… Обычно я здесь, перед входом, переодевалась — вся укутывалась в белое, чтобы инфекцию не занести. И нет стульев…

Завели меня в ординаторскую. Но даже в эти минуты я о самом худшем и подумать не могла, считала, что плохо ему, может, без сознания. А тут заходит Сашин врач и сразу бух: «Ваш муж ночью умер». Не помню дальше… каких-то мгновений не помню… А врач говорит: «Вы, женщина, успокойтесь и думайте, где будете его хоронить. Из больницы надо забрать». А где я буду хоронить, если я вся тут — без денег, без дома…

…Саша родился 26 июля 1938 года в село Ореховка Лубенского района Полтавской области. Отец из семьи ушел… Мать поднимала сына одна. И не только на ноги, но и на крыло. И аист не забыл своего гнезда. Ему все здесь нравилось.

Когда не стало мамы, все равно приезжал. Пусть чаще уже не в Ореховку — в соседнее Степное, но это тоже ведь в родные края. Вместе со своей семьей проводил здесь почти каждый отпуск.

— И тут я вспомнила о Сашином портфеле. До этого его и не открывала. Саня мне в больнице говорил, что в портфеле новый костюм, рубашки и туфли, правда, старые — новые не нашел. Я тогда на эти слова и внимания не обратила… А Саня знал, что умрет и что мне будет трудно, вот и приготовил все для себя. Он все знал с первого дня…

Приехали забирать. Я его сразу не узнала: как-то очень сильно похудел, губы искусаны. Волосы вверх зачесали — он так никогда не носил… По шраму на подбородке узнала…

И повезли мы его в Полтаву — куда же еще?!

…Трудные годы выпали на детство Саньки Леле-ченко. Для всей страны трудные. Только земля от этого не переставала быть красивой. И прежде всего потому, что цвели на ней цветы. Разные. Но он больше всего любил мальвы. Что-то было в них от детства, от мамы, от дочки Ленки… А может и от него самого.

— Десятого мая хоронили. Был митинг. Я боялась, что никто не приедет, никто не придет. Все Степное помогало, все село провожало его… Приехали Санины однокурсники, друзья: Сухомлинов, Сохатский, Шарпан, Гончарук, Милешко… Всех не перечислить. Да и помню я плохо, что и как…

«На этой могиле всегда цветы… Сюда, широко протоптанной дорожкой, идут и идут дети. Это ученики нашей школы. Пионерский отряд четвертого класса борется за присвоение ему имени Лелечен-ко. Знать о герое как можно больше, заполнить страницы короткой, как вспышка, жизни, не потерять ничего, сберечь до крупицы воспоминания о А. Г. Лелеченко всех, кто его знал, кто был с ним рядом, — такую цель поставили перед собой пионеры… М. Чернова, село Степное».

— Меня все спрашивают: почему на Полтавщине, а не в Киеве? Я и не думала, что буду жить в Киеве, но здесь учится Лена, на отцовском факультете. Это все и решило насчет места жительства. Позднее. А тогда было единственное место, где приняли наше горе, как свое, — Степное. Не нужны были никакие бумажки и разрешения… Буквально спасла меня тетя, Дина Федосеевна Агеева: минуты не давала быть одной, и это не один день… А кто бы мне помог так здесь?

У меня ни на кого нет обиды. Горе проверило и друзей, и недругов, весомость и слов, и поступков. Теперь я знаю и другое: Саню не спасли бы и в Москве… По тому, на какие сутки умер, можно судить о дозе. Сам же Саша иначе поступить не мог, он всегда был таким, хотя и я плакала сначала: почему именно он?.. Многие дети обязаны Саше за своих отцов. Но их любовь достается мне.