Черное евангелие - страница 35

— Да, Торбэк, нам!

Господин Ланкастер уселся рядом с Торбэком, придвинув к нему кресло.

— Голубь — это самое безопасное… Надо лишь приручить эту миленькую птицу.

— Объясните, пожалуйста, господин Ланкастер, я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?

Неторопливо вытащив сигарету, коммерсант щелкнул зажигалкой.

— В ближайшее время открывается регулярное воздушное сообщение между Гонконгом и Токио. Вероятно, сразу же с наступлением весны. И наш голубь должен курсировать на этой линии.

Торбэк восхищенно посмотрел на Ланкастера.

— Понял! Вы хотите по этому маршруту посылать своего человека? Так?

— Я, кажется, говорил о голубе. Впрочем, вы правы, на самолете должен летать человек. Но не от случая к случаю. Мне нужен человек, который бы постоянно летал между Токио и Гонконгом и ни у кого не вызывал бы подозрения.

— Тогда я вас не совсем понял, — сказал Торбэк. — Объясните, пожалуйста, все до конца.

Однако и на этот раз Ланкастер не сразу все разъяснил. Он был всегда осторожен, этот человек. Он долго, испытующе смотрел на Торбэка.

— Самолеты будут отправляться из Токио в Гонконг каждый день. Авиакомпания, открывающая эту трассу, сейчас набирает стюардесс, — сказал он наконец. — Вот какого голубя я имею в виду: иными словами, голубем должна стать стюардесса. Так-то, дорогой Торбэк.

Господин Ланкастер снова пристально посмотрел на собеседника.

— Вы, Торбэк, служитель церкви. Вы знаете многих прихожан. Среди них, должно быть, есть и молодые женщины. Может, кто-нибудь из них подойдет для этой роли? Разумеется, сначала она должна будет поступить в стюардессы. А потом уже работать на нас.

— Это очень удачная мысль, господин Ланкастер, — ответил Торбэк. — Но с прихожанами не обо всем можно говорить. Конечно, в церковь ходит много женщин, среди них есть и молодые. Но, мне кажется, перед ними опасно раскрывать наши тайны.

— Вы правы, тайну надо хранить строго. Если что-нибудь просочится наружу, нас всех ждет катастрофа. Вот поэтому я и прошу вас как следует подумать над кандидатурой.

Торбэк молчал. Что он мог ответить? Он явно растерялся.

— Мне это, пожалуй, будет не под силу, господин Ланкастер, — сказал он наконец. — Думаю, что лучше вам самому подобрать кандидатуру.

— У меня нет подходящей японки, — усмехнулся господин Ланкастер. — Ведь на это не всякая годится, это должна быть молодая женщина с определенными данными. А вот среди ваших прихожанок наверняка такая найдется.

У Торбэка мелькнула мысль о Сэцуко.

Стюардесса прежде всего должна быть молодой и иметь привлекательную внешность. Эти данные у Суцэко есть, но сможет ли она выдержать приемные экзамены по языку?.. А довериться ей можно, она его любит и никому не проболтается. И Торбэк совсем было решился произнести ее имя, но в последнюю минуту почему-то раздумал.

— Трудную задачу вы мне задали, господин Ланкастер. Я постараюсь подумать о кандидатуре.

— Но думать-то, дорогой падре, некогда, дело срочное, мешкать нельзя. Нужно успеть к набору стюардесс. Это для нас единственный шанс. Иначе нашему делу — крах. Так что, Торбэк, прошу вас предложить кандидатуру сейчас.

Торбэк обхватил голову руками.

— Со всех точек зрения стюардесса лучше всего подходит на роль почтового голубя. Во-первых, ее багаж не подвергается таможенному досмотру, во-вторых, она может летать каждый рейс, не вызывая подозрений. Это идеальный «почтовый голубь»! Ну, Торбэк, кто у вас есть на примете?

— Право, не знаю…

Торбэк все еще колебался. Но тут глаза господина Ланкастера недобро сверкнули, и резким голосом он отрубил:

— Бросьте играть в прятки, Торбэк! В каких отношениях вы с Икута Сэцуко?

Торбэк опешил. Откуда этот господин знает о Сэцуко?

А на губах коммерсанта играла чуть заметная усмешка.

При первом же свидании с Сэцуко Торбэк заговорил о предложении Ланкастера. Встретились они в той же гостинице.

Здесь как бы сама обстановка благоприятствовала такой беседе. Да и во время любовных ласк Сэцуко скорее согласится выполнить его просьбу.

— Стюардесса! — Она широко раскрыла глаза. — Да еще на международной авиалинии! — В ее глазах светилась радость. Она уже видела себя в этой роли. Но тут же насторожилась — ведь это значит попасть в тот мир, который всегда казался ей каким-то чужим.