Черный катафалк - страница 2

Сейчас он порадовался, что не отправил конверт в огонь нераспечатанным. А ведь его так и подмывало это сделать, когда он увидел адрес отправителя. Мардж писала ему уже три года, снабжая дозами отвратных новостей об Элеанор. Вбила себе в башку, идиотка, будто он в чем-то виноват, и все пыталась ткнуть его в это носом. Но на этот раз ей действительно было что сообщить.

Конечно, известие о том, что Нора наконец-то окочурилась, подняло ему настроение. Ни одному мужику, имеющему хоть какие-то чувства, не нравится думать о девушке, с которой он когда-то занимался любовью, как о здоровенной жирной неряхе, пускающей слюни в дурдоме. Бывало, страстные стоны какой-нибудь горячей секс-бомбочки напоминали ему о Норе, и это лишало его половины удовольствия. Больше такого не будет. Да и для самой Норы так, безусловно, лучше.

Смешная баба эта Мардж. На трассе за рулем была вся такая из себя крутышка, да и в мужиках тогда разбиралась. Но как только дело касалось ее младшей сестрицы, превращалась в злопамятную, лицемерную старую мегеру. Мардж была ненамного крупнее Норы и старше не больше чем на пару лет, но в этой паре командовала она. Если, конечно, оказывалась где-то поблизости.

Башковитая к тому же. Со своей подколкой насчет его вкусов почти попала в точку, вот только о причинах не догадалась. Он всегда западал на телок с убого обставленным чердаком — почему-то эта черта делала их привлекательнее. У него просто руки чесались устроить им взбучку, чтобы разули пошире свои детские глазенки.

Но экая наглость со стороны Мардж — заявлять, что он не помог с абортом. Какого черта, он же дал Норе номер телефона и пароль! Да и слабость к джину со льдом — вот что, вернее всего, сорвало Нору с катушек, а не какие-то там любовные страдания.

Впрочем, Нора была милым ребенком, пока не спятила. И подумать только, до самого конца бредила им! Такая новость хоть кого взбодрит. Джо Гримальди улыбнулся, на мгновение его глаза подернулись мечтательной дымкой.

Хотя ладно, Нора уже все равно ни на что не годилась. Джо проверил почтовый штамп на конверте — ну да, она уже сутки под землей. Он смял конверт в комок поменьше и отправил вслед за письмом. Комок пролетел над каминной решеткой, не задев ее, и упал точнехонько в огонь — отличный удар слева, очко!

В тот же вечер кто-то позвонил Джо по междугороднему телефону. Оператор сказала, что из Спрингфилда, штат Миссури. Но связь была плохая, Джо не услышал ничего, кроме непонятного воя, будто ветер играл в проводах. Прежде чем Джо потребовал от оператора исправить связь, абонент повесил трубку. Джо не стал заморачиваться: ему часто звонили по межгороду и не всегда удавалось нормально поговорить.

Но на следующий вечер, когда Джо в одиночестве наслаждался виски со льдом перед камином, позвонили снова. Вообще-то, Джо редко проводил два вечера подряд наедине с собой, но телка, которую он настроился оприходовать, — прелестная маленькая бестолочь с большими деньгами и пристрастием к бензедрину — позвонила ему в последний момент, чтобы сказать, что отец и мать свалились ей на голову, неожиданно вернувшись из Сан-Франциско, и ей нужно провести в ними хоть один вечер, чтобы понянчить их родительские тревоги. И не может ли Джо подождать до завтра? Пожалуйста?

Джо недовольно буркнул «ладно» и по зрелом размышлении решил, что не стоит трудов звонить Агнес и вызывать одну из ее девчонок.

Сегодняшний межгород был из Амарилло, штат Техас, и оказался ровно таким же, как вчерашний: много скулежа и всхлипов, а потом бросили трубку. И может быть — только может быть, — посреди хныканья вклинилось: «Джо! Джо!» — и голос был похожим на Норин. Впрочем, у любой полинявшей секс-бомбочки в возрасте Норы был бы такой же голос — они все подражают одной и той же королеве киноэкрана.

Черт, а он ведь даже не вспоминал о Норе, если не считать того момента, когда обнаружил письмо из Чикаго — рядом с трогательно и стильно оформленным предложением стать пожизненным старейшиной теннисного клуба. В конверте из Чикаго не было ничего, кроме вырванной из газеты колонки с краткими некрологами, один из них был обведен жирным черным карандашом. Мелкий шрифт гласил: