Чёроне море страха - страница 6
- Нормально. Почти как на войне.
- А ты был на войне? - все, кто сидел на корточках, и кто стоял вокруг - все смотрели на него. Даже шум голосов вокруг утих. Всё внимание было на него.
- Помогите мне сесть, - вместо голоса он услышал свой шёпот. Сидевшие перед ним взялись за него, опустив ноги на пол, а туловище приподняли вверх, уперев спиной в стену. Движения их были неумелыми, неуклюжими, как и полагается при их положении в гражданской жизни. От первых прикосновений Вадиму казалось, что он здохнётся в диком вопле. Боль с новой силой разбушевалась по всему телу. Но он только тихо простонал, усаживаясь на скамье. Сквозь боль проступала мысль: "Непривычно. Странно. Ни капли крови. Всё целое. Но вместо тела сплошная боль. Скажу парням - не поверят". Рядом с ним сразу присели несколько человек на свободное место. Вадим видел, что все стоявшие вокруг смотрят на него. В воздухе не слышно было гула отдельных разговоров. Для всех них он теперь был вместо памятника, только не в центре площади, а здесь, на этой лавке неизвестно где. Ничего он им говорить не собирался, но заговорил, превозмогая боль и морщась:
- На войне я был, но вот здесь оказаться никак не собирался. Где я и сколько времени нахожусь здесь? - это был не голос, а тихий шёпот. Паренёк в белой рубашке сидел рядом:
- Мы находимся в камере полицейской. Задержаны за проведение митинга на площади. Сейчас десять часов вечера. Утром составят протоколы, штрафы оформят и отпустят. Я тоже хочу так, как ты, - добавил он.
- Чего? - прошептал Вадим. - Так же стонать? - он попытался усмехнуться и поплатился за это новым приступом боли.
- Нет, я хочу один против троих чёрных! Не только я. Мы все должны этому научиться. Мы не будем подставлять спину, тогда нас не возьмут, - парень ещё что-то говорил, но боль снова захлестнула все чувства Вадима, лишив способности слушать. Он сидел в забытьи. В ухо бубнил голос, а он вдруг вспомнил своё последнее ранение.
Полевой госпиталь. Соседняя койка. Он вспомнил. Может, это тело взмолилось о помощи, заставило его сжалиться и унять нестерпимую боль, изгнать её прочь. Он вспомнил. Рядом с ним лежал боец с соседней заставы из нового призыва. Они никого с той заставы не знали. Звали его Шукри, и он больше походил на изурхеда, чем на бойца. В первые дни Вадим по привычке бросал в его сторону напряжённые взгляды. Видимо, Шукри заметил их и рассказал о себе. Он, действительно, был изурхед, выросший на нашей территории. Даже язык забыл своего народа. Вадим ни разу не видел улыбки на его лице. Шукри был старше его раза в два, не похож на призывника. Смуглолицый, черноволосый, жилистый, с худощавым лицом, он выглядел изношенным жизнью стариком. Но молодые уступали ему в выносливости. Изурхеды убили его жену. Так он оказался на войне и не собирался её оставлять.
После операции Вадима мучили жуткие боли, рана плохо заживала, и он стонал по ночам. Однажды вечером Шукри подсел к нему на кровать:
- Твои стоны не дают никому спать. Я тебя сейчас вылечу от боли, не от болезни. Ещё бабушка моя научила. Дай мне твою ногу, - пальцами он начал ощупывать стопу, а потом надавил в одном месте и замер на несколько минут. Вадим равнодушно наблюдал, ещё не зная, что больше не будет никому мешать своими стонами. Боли утихли и больше не появлялись. Вадим не придал этому никакого значения и забыл по привычке забывать о прошлых болячках. А теперь вот вспомнил.
Он открыл глаза и на полуслове перебил паренька:
- Тебя как звать? - Видимо, тому показался лестным вопрос. Оглянувшись на всех, он ответил. - Саша. Все зовут меня Алексом.
- Значит, Саша. Слушай, сделай доброе дело. Видишь мою ногу, - показал он на свою правую ногу, тот кивнул.
- Закинь мне её сюда, на колено, чтоб я мог до пятки дотянуться, только потихоньку, - боль мешала говорить. Говорил он медленно, чуть слышно. Саша встал перед ним на колени и приподнял правую ногу. Согнув её в колене, он положил её на левую ногу. Вадим выдохнул. На прикушенной губе выступила кровь. Лоб покрыли капельки пота: