Чертополох - страница 49
Одевшись, Никитин еще раз пересчитал, улыбаясь, деньги и уже взял в руки шапку, как в дверь номера постучались и на пороге появился Сидоревич.
— Уже? Молодчина!.. — сказал он. — Я думал застать тебя еще в постели после вчерашнего… Ну, тем лучше. Едем.
— Куда? — спросил Никитин.
— Куда? Ловко!.. Как это вам понравится? Сам же вчера пригласил нас завтракать, а теперь спрашивает: куда?
— Разве? — сконфузился Никитин. — Прости, забыл. Очень уж я вчера того… на радости…
— Ну, ладно, едем. Ты поезжай вперед в тот ресторан, где мы вчера обедали, займи кабинет и распорядись, понимаешь? А я следом за тобой, только за Софочкой заверну.
— Как? И она?
— Ну, это уже, действительно, того… — захохотал Сидоревич. — Совсем значит память отшибло. Сам же ты целовал ей ручки и взял с нее слово, что сегодня завтракаем.
— Эх! — поморщился Никитин. — Я уже хотел ехать завтра, а сегодня купить кое-что…
— Успеется, и завтра купишь. Будь спокоен — Гостиный двор не убежит. Бери шапку.
VI
— Такие случаи бывали, — говорил Сидоревич, сидя в санях рядом с румяной от мороза Софьей Львовной. — Паренек он немудрый, но таким-то и везет. Вспомни Куликова, тоже с грошей начал, а теперь видела, какие бриллиантища закатил он своей Маруське?.. Не пройдет номер, — черт с ним, пусть едет к своей благоверной, а в случае чего — дура будешь, если упустишь.
— Размечтался, — улыбнулась Софья Львовна. — Было бы, с чего раздувать; скорей всего, что твой зеленый медикус сегодня же лопнет, как мыльный пузырь.
— Ну, нет. У меня на этот счет нюх безошибочный. Вот вспомни мое слово. Только нас-то, бедненьких, не забудьте…
— Небойсь, напомните, — ответила Софья Львовна и звонко захохотала.
А в это время, пока лакей татарин, жирный, гладкий и розовый, как йоркширский поросенок, сервировал завтрак, зеленый медикус в ожидании Сидоревича ходил из угла в угол по пушистому ковру кабинета, хмурился, покусывал губы и ругал себя тряпкой, пьяницей и даже развратником.
Все еще не мог он стряхнуть с себя утреннюю мечту о скорой милой встрече с темно-серыми «строгими» глазами Лили и неудержимо тянуло его домой в атмосферу чистоты и порядка трезвой трудовой жизни. И почти до физической боли мучило его несоответствие своего настроения с окружающей обстановкой.
Впервые еще бедняга Никитин мучился этой болью и не знал еще иронии жизни, не знал, что самое искреннее раскаяние и самые чистые, трезвые и благородные мысли посещают душу чаще всего на утро после пьяного разгула, острыми зубами грызут совесть до первой новой рюмки и затем испаряются, пропадают бесследно, как трагикомический призрак.
— Черт с ними и с деньгами-то! — пилил себя Никитин. — Пришли махом и уйдут прахом. И дернула меня нелегкая связаться с этим пьяницей и бездельником. Вчера бы еще мог уехать и теперь бы уже подъезжал…
— Тот же и мы, — сказал Сидоревич, входя в кабинет. — Скучаешь? Распорядился? Ну, разоблачайтесь, драгоценнейшая. Шурка, возьми же хоть муфту у моей дамы…
— Он еще не проснулся, — засмеялась Софья Львовна.
VII
— Рецидивист, — улыбнулся Дернов, здороваясь в читальне с Никитиным. — Опять к нам пожаловали? Слышал о вашем вчерашнем успехе и огорчился. Лучше, если бы судьба с первого же раза дала вам хорошую встрепку.
— Почему?
— А потому, что для меня уже, как дважды два, — ясно ваше настроение, ваши мечты и я знаю, что вы уже не уедете завтра, вы уже отравлены. Иначе, зачем вы здесь?
— О, нет, сегодня в последний раз, а завтра уеду во что бы то ни стало… — протестовал Никитин с искусственной горячностью сомневающегося в себе человека. Ему были и неприятны слова Дернова, и, в то же время, что-то тянуло его к этому человеку, так не походившему на Сидоревича и всех окружающих. И с приливом невольной откровенности он добавил, понизив голос: — Может быть, вы и правы, — пожалуй, я и отравлен уже, но… у меня есть противоядие — служба и жена…
— Почти у каждого из них, — Дернов указал жестом на карточную комнату, — есть и служба, и жена, и семья…
— Да, но… — Никитин слегка покраснел. — Я еще так недавно женат и люблю жену, страшно скучаю…
— Увы, я не хотел бы быть пророком, но и любовь бессильна. Грусть разлуки вы прогоните новыми впечатлениями, жгучим волнением игрока, наконец, вином, а сознание своей вины перед любимой и одинокой женой и муки раскаяния с успехом вытравите угодливыми софизмами, соображениями о том, что добытые игрой деньги еще более скрасят вашу общую жизнь, увеличат благополучие любимой женщины и доставят ей же еще новые, неизведанные радости…