Чертополох - страница 50

Никитин молча слушал эту спокойную, слегка ироническую тираду и думал: «Он прав, тысячу раз прав: разве не тянуло меня утром к Лили, а теперь я снова здесь».

— Поверьте мне, коллега, — продолжал Дернов. — Яд не в том, что в несколько минут, благодаря случайному капризу Фортуны, вы становитесь обладателем шальных незаработанных денег, не в том, что вчерашний бедняк, считавший копейки, сегодня может швырять, не задумываясь, сотни рублей, но в том, что каждый счастливчик случайную комбинацию карт и свое слепое счастье — приписывает лично себе, своему уму, характеру, знанию игры, своей смелости. Он растет в своих собственных глазах и, что еще хуже, в глазах окружающих по мере своего выигрыша. Вчерашнее абсолютное ничтожество, какой-нибудь полуграмотный приказчик, банковский клерк, или канцелярский чиновник, мечтавший, как о пределе земного счастья, о десятирублевой прибавке к жалованию, завтра уже, с небрежной, скучающей миной на плоском лице ставит на карту сумму, равную его годовому бюджету. Всю жизнь пивший только водку и скверное пиво, завтра он уже разбирается в марках шампанского, морщится, отведав плохо согретый поммар, обвешивается, как старая кокотка, бриллиантовыми кольцами и брелоками, швыряет только что закуренные рублевые гаванны и покупает себе женщину, хотя и продажную, и подержанную, но все же такую, о которой еще вчера не смел и мечтать и до которой ему далеко, как до звезды небесной. Ох! Поистине, можно было бы захлебнуться в этой пошлости, но, к счастью, эти типы недолговечны. Из сотни этих мыльных пузырей, едва ли один сумеет остановиться вовремя, удаляется под сень струй, открывает бакалею, кассу ссуд, или дом терпимости, и доживает свои дни мирно и беспечально, окруженный уважением добродетельных мещан… Большинство же кончает плохо. Лопается с треском, чаще всего с какой-нибудь растратой, или хотя бы с последним комплектом, открытым «на арапа», и, отбившись уже окончательно от трезвой трудовой жизни, становится клубным паразитом, выклянчивающим у выигравших трешки и рублики «на извозчика», ужинающим за счет счастливчика и если еще не шуллерничающим и не ворующим деньги, то только благодаря трусости и полной бесталанности…

В дверях из столовой остановился Сидоревич и махнул рукой Никитину.

— Пойдем, — сказал он, — я составил для тебя стол. Садись и попробуй себя в роли банкомета.

Никитин поднял голову, слегка помялся, с виноватой улыбкой, кивнул своему собеседнику и пошел в карточную.

— Когда придет твоя очередь метать банк, — предупредил Сидоревич, — за себя ставь сколько хочешь, но не забудь поставить красненькую за нас. Понимаешь? Пятерку за Софью Львовну, она просила, и пятерку за меня, я потом отдам.

Банк у Никитина долго «не завязывался». Он метал уже несколько раз, закладывал различные суммы, требовал новые карты, но все было тщетно, вчерашнее счастье сегодня ему изменяло и все его банки срывались по первой, или второй карте. Деньги его медленно таяли и в бумажнике оставалась уже единственная сторублевка.

Сидоревич несколько раз подходил к столу, молча смотрел на игру своего приятеля, махал разочарованно рукой и отходил с кислой миной.

— Сделайте ромбус, — тихо, почти шепотом, посоветовал Никитину сидевший рядом с ним «на швали» безусый блондинчик, во весь вечер не поставивший ни одного рубля, но внимательно, хотя и платонически следивший за ходом игры.

Никитин взглянул на него с недоумением.

— Когда придешь ваша очередь, вы лишний раз перетасуйте карты. Это называется «ромбус», — пояснил блондинчик. — Часто помогает.

Никитин послушался.

Блондинчик был прав. Банк завязался, Никитин метал, бил карту за картой и на столе перед ним уже лежала плотная горка денег, возраставшая с каждым новым ударом. Никитин метал, как автомат, глядел на деньги, невольно улыбался, пробовал мысленно подсчитать свой банк и сбивался.

Блондинчик суетился, привстал со стула, подвигал к Никитину деньги, давал сдачу партнерам и громко, радостным голосом приглашал:

— Сделайте игру.

Наконец, талия кончилась.

— Баста! — сказал Сидоревич. — Бросай, Саша. Второй такой «иерихонки» не замечешь. Забирай деньги и идем.