Чертополох - страница 54

— О, нет, — засмеялся Никитин. — Я еще не собираюсь пойти ко дну.

— Аминь! — сказал Рассомахин и потребовал кофе и ликеров.

Сидоревич подвел к столу Дернова.

— Вот, — сказал он, кивая на Никитина. — Полюбуйтесь на этого красавца. Полез с голыми руками на волкодава и в результате — чист, как…

— «Как молитва ребенка», — подсказал Рассомахин.

— А где же были вы? — усмехнулся Дернов.

— Где был я? — Сидоревич даже побагровел. — Спросите-ка его сами, что я говорил ему?

Рассомахин протянул Сидоревичу рюмку шартреза.

— Выпейте-ка лучше, многоуважаемый староста, — сказал он. — Я слышал, что среди лиц, подвергшихся гильотинированию, не принято сожалеть об испорченном проборе.

— Много отдали? — спросил Дернов.

— Порядочно… — поморщился Никитин. — В общем сделал разницу в двенадцать тысяч.

— Ого! — протянул Дернов.

А Никитин снова подивился своему хладнокровию.

«Двенадцать тысяч, — думал он. — Бог ты мой! Что, если бы рассказать это Лили и всем нашим?.. Этакая суммия. И ведь почти не жалко… Черт знает, как скоро привыкаешь к деньгам»…

Расходились, как и обычно, на рассвете.

Свежее мартовское утро, неожиданно ясное улыбнулось в лицо Никитину, когда за ним закрылась тяжелая дверь клубного подъезда.

— А не пройдемся ли мы немного? Вы где живете? — спросил Дернов. — Смотрите, какая благодать. Стыдно ехать.

— Охотно, — согласился Никитин и вздохнул глубоко, всей грудью.

— Ну-с, коллега, — сказал Дернов, беря Никитина под руку, — когда же мы едем домой?

Никитин молча пожал плечами.

— Та-ак-с… — протянул Дернов. — Вы простите меня, что я вторгаюсь… Если вам неприятно — не скрывайте, пожалуйста.

— О, нет, — улыбнулся Никитин. — Я благодарен вам, но… после сегодняшнего проигрыша…

— Вот-вот, — подхватил Дернов. — После сегодняшнего проигрыша вы более чем когда-либо должны решиться на отъезд. Я не знаю, конечно, сколько именно, но предполагаю, что у вас еще остался значительный выигрыш и теперь, или никогда… Дорогой мой… — продолжал Дернов и ласково прижал к себе руку Никитина. — Я пережил когда-то то же, что и вы, только еще в большем масштабе… И у меня был момент, когда не хватило капельки воли, чтобы перетянуть проклятую чашу, чтобы сделать из своей жизни что-нибудь более чистое и разумное, чем эта действительность. Я теперь уже morituri, моя песня спета, но вы… Ах! Вы молоды, здоровы, женаты на любимой женщине, на руках у вас интересное и полезное дело и ко всему этому еще несколько свободных тысчонок в банке, подаренных вам улыбкой судьбы. Господи! Да чего еще вам не хватает для счастья? Ну, что еще вам нужно?

Никитин молчал.

— Уезжайте, Александр Викторович, — повторил Дернов, снова прижимая к себе локоть Никитина. — Мне страшно хочется, чтобы хотя один хороший человек выскочил невредимым из этого омута. Это не дно жизни, нет. Для многих — даже вершина их земного благополучия, но вглядитесь внимательнее во всех этих клубменов, в Токарского, Рассомахина и даже вашего покорного слугу, — ведь, все мы — бывшие люди, и только. Страсть к игре, привычка к бессонным ночам, к вечным неожиданностям и вечным упованиям на его величество случай стерли с нас все профессиональные, а боюсь, что и культурные, черты, вытравили из наших душ способность реагировать на что-либо вне магического круга данных и битых карт, меток и девяток. Вечная черная месса азарту. И как непростительно ошибаются те, кто объясняет это общими причинами, кто приписывает это явление лишь сумеркам нашей действительности, всеобщей реакции, обманувшим надеждам и затемнению недавних идеалов… Давно уже, более десяти лет, я в этом омуте и знаю, что и политическая борьба, наиболее острая, гипнотизирующая и подчиняющая себе человеческую душу, и она бессильна. Даже в недавно минувшие годы освободительного движения процветала игра, и тогда я так же видел вакханалию азарта. Играли все. Улица, широкая улица пришла и затопила все клубы. Старики, юноши, женщины — все бросились в игорные притоны. Многие так и ходили прямо с митинга — к зеленому столу и обратно. Теперь все это сузилось, кристаллизовалось. Среди игроков остались только наиболее отравленные, наиболее одержимые. Теснее замкнулся круг, но тем удушливее атмосфера и тем опаснее она для таких новичков, как вы.