Чертово яблоко - страница 15

Сенат, после некоторых споров, принял предложение медицинской коллегии и доложил о своем решении императрице. Екатерина, изъявившая монаршее желание — «без большого иждивения» помочь голодающему крестьянству, поручила Сенату подготовить Указ на завоз из-за границы партии семенного картофеля, который предстояло разослать по всей стране…

— Как ты полагаешь, Акинфий Авдеич, на сей раз будет исполнено монаршее соизволение? — спросил Толбунцов.

— Затрудняюсь ответить, Ксенофонт Егорыч. У русского народа есть хорошая черта: все, что проверено веками, менять нельзя. Сеял он хлеб много столетий, кормился им и уверовал в него, как в святыню, поэтому вовеки веков будет ему поклоняться. И никакие монаршие наставления не заставят его от хлеба отказаться. Да и вытеснение других посевов заставит мужика взяться за топоры и вилы.

— Огорчительные вещи сказываешь, Акинфий Авдеич. Ты же вот за вилы не хватаешься.

— Так я из тех чудаков, коим интересно на заморскую диковину поглядеть. А вдруг и воистину картофель может стать вторым хлебом. Сказка? В ковры-то самолеты у нас до сих пор верят. Ведь полетел же один из чудаков-холопов со звонницы церкви, смастерив как у птицы крылья. Полетел! А царь его к пороховой бочке привязал и взорвал. Человек-де не птица, летать не может.

— Похвально, Акинфий Авдеич. Екатерина Алексеевна — не злодей Иван Грозный, а просвещенная императрица. Будет в России второй хлеб! — твердо высказал таможенник.

— Дай-то Бог… Правда, и Господь порой не в силах свершить такое великое чудо. Россия матушка — страна непредсказуемая.

Акинфий как в воду глядел.

Возмущение народа против дворянской кабалы нарастало как снежный ком. Крестьян жестоко наказывали за малейшую провинность. Порка на конюшне — самая частая расправа. Была в имениях и тюрьма. Крестьянам было запрещено жаловаться на барина. В 1760 году помещики получили право ссылать крепостных крестьян в Сибирь.

Люто мучила крестьян помещица Дарья Салтыкова, известная под именем «Салтычихи» и «людоедки». Оставшись по смерти мужа полной владетельницей 600 крестьян в губерниях Вологодской, Костромской и Московской, Салтычиха в течение семи лет замучила до смерти 139 душ, преимущественно женщин, в том числе нескольких девочек 11–12 лет. Главной причиной ее гнева было нечистое мытье платья или полов. Обыкновенно она начинала «наказывать» сама, нанося побои скалкой, вальком, палкой и поленьями. Затем по ее приказанию конюхи и гайдуки били провинившихся розгами, батогами, кнутом и плетьми. Под крики барыни «бейте до смерти», последние нередко исполняли в точности ее приказ. В случаях особого исступления Салтычиха опаливала своей жертве волосы на голове, била ее об стену головой, обливала кипятком, брала за уши горячими щипцами, кидала девочек с высокого крыльца, морила голодом…

Дворянина Тютчева, из-за отвергнутой им любви, она покушалась убить вместе с его женой. О злодействах Салтычихи скоро стали ходить слухи по Москве, где она жила, а крестьяне обращались на нее с жалобами, но, благодаря влиятельному родству и подаркам, все оканчивалось наказанием и ссылкой жалобщиков.

Наконец двум крестьянам, у которых она убила жен, удалось летом 1762 года подать просьбу императрице Екатерине. Юстиц-коллегия произвела следствие, которое длилось шесть лет и на котором Салтычиха ни разу ни в чем не созналась, несмотря на увещания священника и производимые при ней пытки. В 1768 году юстиц-коллегия, признав, что Салтычиха «немалое число людей своих мужеска и женска пола бесчеловечно, мучительски убивала до смерти», приговорила ее к смертной казни; но последняя по повелению императрицы была заменена следующим наказанием. Лишенная дворянства и фамилии, «Дарья Николаева дочь» была возведена в Москве на эшафот, прикована к столбу, причем у нее на шее был привешен лист с надписью «мучительница и душегубица», и после часового стояния заключена в подземельную тюрьму в Ивановском московском девичьем монастыре, где и сидела до 1779 года под сводами церкви, а затем до самой смерти в застенке, пристроенном к стене храма. Ни разу она не выказала раскаяния.